— Здравствуйте, — в дверях показался щуплый и невысокий мужчина. — Следователь Потапенко. Сергей Леонидович.
Он проговорил это еще в двери и лишь потом подошел к кровати. Круглые очки в черной оправе висели на его курносом носе.
— Рассказывайте, что произошло. Список ранений мне уже передали.
Уютно устроившись на кровати, Потапенко достал блокнот и приготовился записывать.
— Я не знаю, — пробормотала я. — Они были в масках. Помню только, подошли у дома.
— Что, по улице в масках ходили? — недоверчиво уставился на меня сквозь очки маленький человечек.
Я остановилась и посмотрела на него. Жуткая мысль, что я зря начала рассказывать все этому чужому службисту, вдруг отчетливо обнажила безнадежность моего положения.
— Нет, на улице они не были в масках, — продолжила все же я. — Они что-то вкололи мне. А потом били, когда я очнулась. У них там камера была, они на пленку все записывали, понимаете? Они снимали фильм. Я так думаю, это снафпорно.
Меня прорвало. Я старалась как можно быстрее и полнее рассказать все, что со мной произошло.
— У какого дома? Адрес свой назовите, пожалуйста.
— Не совсем у дома, у метро. А потом стали резать мне руки. Вот, видите? Я протянула ему руки и подняла рукава больничной рубашки. — Видите? Чтоб кровь пустить, а потом он мне свой член в лицо сунул, И я его откусила.
— Да погодите вы, я ничего не понимаю, — Потапенко дотронулся до моей руки. — Давайте по порядку. Лучше будет, если вы будете отвечать на мои вопросы. Насколько я знаю, изнасилованы вы не были, — проговорил он недоверчиво, уткнувшись в свой листок. — Даже раздеты.
Я замолчала и уставилась на него. Что может сделать милиция? Эти бандиты вряд ли оставляют следы для таких вот щуплых и неторопливых следователей. Кажется, он даже не хочет услышать то, что я говорю.
— Что произошло после того… погодите-ка, погодите-ка… Вы говорите, что откусили ему член?
Потапенко смотрел на меня во все глаза. Его губы стали расплываться в улыбке.
— Вы мне не верите?
— Вы употребляете наркотики?
— О чем тогда говорить! Зачем вы тогда спрашиваете, если не верите мне? — мне казалось я начала орать, но услышала лишь шипящие звуки, вырывающиеся из моих окровавленных и запекшихся губ.
— Может, я сама себе выбила глаз и потыкала ножичком во все части тела?
— Все раны у вас не смертельны. Врачи сказали, что такое чувство, что кто-то просто наносил вам порезы для мазохистских упражнений. Только чтобы кровь пустить.
— И выбили глаз? — я снова стала говорить спокойно, и голос вернулся ко мне. — Как легко говорить о чувствах, когда они не твои.
