— Да, надо врачу позвонить! Да не дергайся ты так, — скороговоркой пробормотала я, когда увидела, как она достала свой мобильник. — Видел меня сегодня уже врач. Надо просто ему позвонить, доложиться.
— Пойдешь с нами? Я тебя с такими людьми познакомлю! Тут нас профессор собирает у себя на даче. Это тут, недалеко. В деревне. Пойдем! А?
Я стояла в нерешительности. Только что, пять минут назад, я собиралась спать, собраться с мыслями, изменить свою внешность.
— Пойдем, Марин, я хочу тебе его показать… — как завершающий аргумент прозвучало приглашение Ольги.
— Кого?
— Любимого моего…
Я рассмеялась.
— Похвастаться хочешь? Да я рада за тебя, что все хорошо.
— Не совсем. Понимаешь, он женат. И замуж меня не зовет. А я жить без него не могу. На полном серьезе! — схватила она меня за рукав куртки, увидев, что я сделал движение к дому.
— Ну что ты как маленькая. Женатый же он. Что ты к нему пристала!
— Да если бы тебе так на семинарах в любви признавались! Прямо перед всей группой! Ты бы устояла?
— Ты что, — еще и спишь с ним?
— Какая ты, Маринка! Нет в тебе романтики! Что значит спишь? Я люблю его! Я собираю для него материалы, я… да что говорить, да и было-то всего три раза за год… но на семинары ходить к нему я больше не могу…
— Погоди-ка, погоди-ка… он что — твой препод?!
— Он — профессор, доктор наук! Он — мой бог, какой еще препод!
Стоять и слушать вторую серию рассказов о любви и ревности мне было абсолютно невмоготу. Видя, что так просто мне уйти не удастся, я решила ее проводить. Ребята уже потянулись по дороге, изредка оглядываясь на Ольгу, они шли к деревне, которая маячила на холме, недалеко от дачного поселка, в котором находилась дача отца.
Дом профессора оказался не таким раем псевдоанглийского стиля, как у владельца кабриолетов. Это была простая деревенская изба — пятистенок. Часть избы была в перестройке, другая часть была вполне жилой. Тут было полно народа. Студенты копошились вокруг стола и печи, которую, несмотря на жару, растопили и пекли там картошку. Обычная русская печь, видимо, тоже была когда-то тут, но теперь ее место занял книжный стеллаж. Осталась голландка, выложенная редкой красоты изразцами. В большой комнате между двух окон распахнутых настежь, стоял огромный стол на резных деревянных ножках. Над ним нависало зеркало, в котором все отражалось в необычном наклонном ракурсе. Старинные венские стулья с сетчатыми спинками окружали стол, на котором расположились несколько бутылок водки с замоченными там чесноком и перчиком, банки соленых огурцов и уже запеченная картошка в мундирах. Небольшой кусочек колбаски мелькнул и тут же исчез в движениях рук голодных студентов.
