Все дружно рассмеялись. Снова выпили. Закусили.
— Вот вы тут, почему не работаете? Что сидеть тут целый день без дела, пошли бы поработали, и деньги бы были, и смотрели бы веселее. А то несете чушь о космосе и боге.
— О добре и душе…
— Да фигня все это! — Алексея снова понесло. — Сатана — вот бог для тех, кто разочаровался в этом несовершенном мире, как я. Только сатана дает надежду, что человек может жить по другому в этом мире… может сам творить свою судьбу… а не по воле… вашего…
— Сам… А кто ты сам? — хихикнуло задиванье.
— Для справки… я работаю, полностью материально обеспечен… имею регулярный секс с разными партнершами, чем горжусь, — Ересин достал из торбы банку острого болгарского салата. — Ол-ля, я тоже это люблю… Имею круг друзей, на футболе в ложе с Абрамовичем сижу… и все прочее… А вы… Да вы даже представить не можете, что такое по настоящему умные и злые…
— Да вижу я… вижу, что ты мне это говоришь? А свобода твоя в чем? В том, что ты можешь запросто выпить с нами? С бомжами?
— Вот что, а пойдемте-ка в квартиру. Я сегодня уже никуда не смогу поехать, а вы хоть ночку поспите под крышей. Вот тебе Архиповна, сбегай еще купи всего, и приходи во-о-он туда, — он махнул рукой на окно, — 13 квартира, 13 дом. Пошлите. А то спать захотелось…
Утром, рыская на кухне в поисках кофе, Ересин громыхал пустой посудой. Заварив, наконец, кофе, он, переступая через спящих на полу бомжей, пробрался к компьютеру. Почта кроме нового спама ничего нового не сообщала.
— О! я видел эту девушку! — услышал он за спиной хриплый голос Андреича. С экрана компа на него смотрела фотография Марины.
— Ну конечно, она же жила тут.
— Она без глаза вчера была… — пробормотал Андреич.
— Когда?
— Вчера…
— Какого еще глаза? — но реплика Алексея упала на пол вместе с захрапевшим вновь бродягой.
— Черт возьми! — вслух выругался Ересин. — С кем я связался!
Дверь в очередной раз громко захлопнулась за ним.
Отец подъехал к больнице на сером бентли-кабриолете. На территорию его, правда, не пустили, но я увидела его из окна. Переодевшись на первом этаже в туалете, я оставила на подоконнике ночную рубашку и халат. Туфель не было. Ничего. До машины я и в больничных шлепках добегу. Выйти незамеченной не удалось. Главврач стоял на выходе и укоризненно смотрел на меня.
— Максим Павлович, обещаю вам вечером позвонить и сказать номер телефона и адрес, — умоляюще посмотрела я на него. Он кивнул.
— Надеюсь, ты видела себя в зеркало? Очки синие вокруг глаз — сотряс ты получила, дорогуша. Сотряс.
