Я пролезла через дыру в заборе на глазах изумлённого Владика, приложила палец к губам и поманила за собой. Парень секунду поколебался (не каждый день воспитатели приказывают нарушать запреты), но послушно пролез следом. Пара десятков шагов по перелеску – и мы оказались на берегу маленького пруда (или болотца – кто их разберёт?), скинула куртку, уселась на мостки и кивнула парню:
– Садись.
Владик неуклюже сел, держа на ладони наотлёт свою лягушку.
– Дай… – Я аккуратно взяла у него сухую липковатую шкурку и опустила на мелководье так, чтобы только чуть торчал нос.
– Телефоном подсвети…
– Поздно, Ляля Евгеньевна!
– Цыц!
Парень послушно достал телефон. В луч попала блестящая вода, горсть ряски и тёмное пятно – лягушка под водой.
– В глаза-то ей не свети, она тоже человек…
Влад засуетился, мотая рукой туда-сюда, я перехватила её и направила луч на деревья. Лягушка только чуть-чуть попадала в круг света, а мы любовались жутковатым ночным перелеском. Сейчас эти десять деревьев казались огромным непролазным лесом, фонари на территории лагеря, заметные отсюда, только придавали картине мрачности.
– Зачем мы сюда пришли? Это запрещено!
– Поэтому я и прошу тебя помалкивать. Если повезёт – увидим чудо. И не то что в рекламе.
– А если нет?
– Заплачем и пойдём назад в лагерь. Это всегда успеется. – Я не видела его лица, оно не попадало в луч телефона, он никак не отреагировал, ни хихикнул, ни вздохнул…
– Вы правда думаете, что она оживёт? Это как умершему от голода запихивать в рот гамбургер, это… – Наверное, он хотел сказать «глупо», «жестоко», но как хороший мальчик постеснялся критиковать воспиталку. Приятно. Я молилась, чтобы всё вышло. Должно, должно! Они живут-то в лесу, лягушки эти, порой вообще без воды – лишь бы была влажность. Это сухая постель лишила её всей влаги. Сейчас она смочит свою кожу, и ей станет легче.
– Не совсем так… Лёлик тебя достаёт?
– Как вы догадались?
Тоже мне секрет! Я пожала плечами.
– Только не говорите ему, что я…
– Ещё не хватало с ним разговаривать!
Влад хихикнул, а потом вскочил и завопил на весь лагерь:
– Шевелится, шевелится!
Лягуха и правда задёргалась на воде. Попав в луч фонаря, она замерла на пару секунд, чтобы ещё яростнее забить задними лапами и сделать пару рывков к тени.
– Плывёт… – прошептал Владик.
Наверное, надо было что-то сказать, но я всё-таки не настоящий педагог. Я обещала чудо – я показала чудо. Лягуха выжила. Парень на секунду поверил, что миром правит не зло и лёлики, а добро, Ляля Евгеньевна и холодная вода из болота, если станет совсем плохо. Я мысленно праздновала педагогическую победу и соображала, что сказать Хурме, когда Лёлик на нас настучит.
