На Крючке (ЛП) | страница 27

А теперь он собирается отправить единственного человека, который у меня есть. А я буду здесь. Работать в кофейне и жить в особняке. Одна. И ради чего?

Я крепко зажмурила глаза и выдохнула.

— Когда ты собираешься сказать ему?

— Он не уезжает еще неделю, так что я буду дома и тогда скажу ему.

— Папа, ты не можешь позволить мне одной разбираться с этим. Он должен услышать это от тебя. Ему нужно, чтобы ты объяснил причины.

Мой желудок сводит от осознания того, что я могу говорить до боли в горле, но это не меняет того факта, что где-то на этом пути мой отец перестал слушать то, что я хотела сказать. И с каждым днем его отсутствия — очередная командировка, очередная поездка посмотреть достопримечательность, на которую нас не берут, — он все дальше ускользает от нас. Уходит туда, куда никто не может добраться, даже если бы мы захотели.

— Я слышу тебя, милая, слышу. Я сделаю это, когда вернусь домой. Извини за ужин.

Щелчок.

Сглатывая раздражение, я смотрю на каминную мантию, на фотографию, которую я поместила туда, где мы вдвоем, в надежде, что она будет напоминать мне о лучших днях. В надежде, что это напомнит и ему. Я сижу на его плечах, улыбка расплывается на наших лицах. Интересно, когда произошел этот сдвиг? То ли это я изменилась и начала перерастать свой наивный, сказочный взгляд, то ли это он регрессировал после смерти нашей мамы. Хотя, по правде говоря, это произошло раньше.

Может быть, люди никогда не меняются, и только наше восприятие меняет представление о них.

Телефон пикает, как только я кладу его на на стол, и нерастраченная надежда проносится в моем центре, хотя я знаю, что это не будет мой отец.

И, конечно, это не он. Это Энджи.

Энджи: ВР сегодня вечером, сучка! Не говори «нет». Я заеду за тобой в семь.

Мой желудок переворачивается, когда я читаю ее сообщение, мои мысли сразу же устремляются к красивому незнакомцу, который пригласил меня на свидание, а потом исчез на несколько дней.

Будет ли он там?

Пожевав нижнюю губу, я набираю ответ.

Я: Хорошо. Можешь на меня расчитывать.

— Питер Майклз хочет встретиться.

Мое сердце сжимается в ту секунду, когда его имя слетает с губ Ру.

— Я уже знаю об этом, Руфус. Ты не говорил ни о чем другом в течение последней недели

Ру вскинул брови.

— Не умничай. Это... как ты говоришь? Неблагородно.

Мои губы подрагивают от его попытки изобразить английский акцент, хотя, если честно, даже мой уже не такой четкий, как раньше. Годы сгладили его, и он превратился в странную смесь, не совсем британскую, но и далеко не американскую.