— Тогда прости, и я тебя покину.
— Отопри дверь!
— Не могу.
— Не лги. Этими сказками ты кормила меня в детстве.
Вэл разочарованно занесла руку для удара, но уронила, так его и не нанеся. Многочисленные раны лишали сил, но еще хуже была печаль Летти. В темноте казалось, что по лицу матери, передразнивая узор «веревочки», пляшут крошечные светлячки.
— Прости меня, — повторила Летти. — Я причиняла тебе боль только потому, что боялась потерять.
Оттепель в душе Вэл, хоть и не полная, оказалась во сто крат мучительней льда, что до недавнего времени сковывал сердце, где теперь расцветало страдание. Маджид в зачарованном оцепенении выжидал, тихий, как затаенный вдох.
Подбежала Рема и прижалась к ней.
— Я прощаю тебя, — выдавила Вэл, каждое слово казалось выстраданным всей жизнью. — Любить не могу, но прощаю тебя... мама.
«Или Филакис, — подумала она. — Кем бы ты ни была».
Но ожидаемой трансформации не последовало. Летти простерла руки в мольбе, но не было ни татуировок на ладонях, ни превращения в торс Турка, покрытый шрамами от кнутов и тощий, как у скелета.
— Я знала, такое место существует, — вздохнула Летти. — Меня называли сумасшедшей, но я знала... Знала, что найду тебя здесь. Если бы только я могла видеть...
Она потерла пустые глазницы.
На мгновение Вэл почудились салатовые стены материнской палаты, запах мочи и дезинфицирующих средств, ужасная ласка кожаных ремней. Затем Летти исчезла и комната начала схлопываться на манер крыльев лебедя-оригами. Кровать, шкатулка для шитья, окно с иллюзорным видом на поля Новой Англии превращались во все более мелкие ошметки, от которых под конец остались только яркие точки, что вились в воздухе, словно блестки конфетти.
Вместо комнаты детства Вэл вновь увидела промозглые и запутанные коридоры мрачной темницы.
— Филакис позволит нам уйти? — не веря, поинтересовалась она.
— Не обольщайся. — Стряхнув с себя эффект принятого наркотика, Маджид помог Вэл достать иглы из тела. — Он любит давать ложную надежду. Ладно, все равно пора уходить.
— Но как нам выбраться?
— Рема знает путь. Она провела здесь большую часть жизни.
— Но что это для нас меняет? — Вэл внезапно пала духом. — Все равно мы не сможем покинуть Город.
— Подумаем об этом позже. — Маджид снял с себя просторную блузу, под которой не было ничего, и протянул Вэл. — Пошли, пока не поздно.
Там, где раньше была запертая дверь в комнату, теперь вилась лестница из глиняных кирпичей. Вэл взяла Рему за руку и, не теряя времени, стала подниматься.
