— Лишь бы подписались все, как бараны. Никто так и не знает, что там написано.
— Вот, например, кто знает, что такое «артикул»?
Ясное дело, никто не знает. А Шмуэль сквирский знает. Не зря он работал в местечковом совете секретарем.
— Ну, а что значит, например, «соответствующие».
Это уже Зелик знает. Это означает всякие разговоры, что рассказывают. Говорят, что два артиста, например, никогда не разговаривают, а «соответствуют».
— Попал, как слепой на тропинку. Что общего имеют артисты с водными источниками и с мелиорационной работой.
Зелик очень удивлен. Смотрит своими зелеными глазами в упор на спрашивающего:
— Так на то и Бербиджан!
Нет, это не интересно. Лучше читать про средства, то есть где взять деньги.
— Вот видишь, страна дает. Кооператив. Кредитный банк дает, кроме того, специальные фонды.
— Но что означает «резервный капитал».
А, это слово можно пропустить. Никому это не нужно знать. Вот интересно, что ко всем капиталам добавляются еще «облигаторные». Это означает из облигаций. Тут сразу можно выиграть несколько тысяч рублей, и коллектив сразу станет на ноги.
Хорошее слово у них в уставе: «совместное хозяйство». Это у них на первом месте. В Биро-Биджане все будет общее и хозяйское. Таки как у настоящих хозяев.
— Что же здесь мудрого? У нас там говорили, что будут выдавать по полторы тысячи рублей. За такие деньги можно все купить.
— А у нас в Озете говорили — две с половиной тысячи.
— А у нас говорили — только по две тысячи четыреста, по корове и по паре коней.
— Глупости! Не может этого быть. — Авремл серьезно и уверенно говорит, что этого не может быть.
— Никто ничего не мог обещать. Это только шарлатаны обещали. Никто не знает, что там будет.
Все уже смотрят на Авремла, верят ему, грустнеют и хмурятся. А Авремл сам уже смотрит в другое купе, прислушивается другим ухом, как красноармеец готовится рассказывать много важного про Карла Маркса и политкома сотни, но никто его, как водится, не слушает. Все уже смотрят на Авремла, что он там говорит; и начинают переходить к тому кружку. Скоро и красноармеец поднимается и переходит к той компании. Тут он выпрямляется и, будто сквозь дремоту, бормочет песенку как бы мимоходом:
Вы сидите в вагоне —
Чай и кофе пьете
Как приедете в Беробиджан,
Что вы запое-о-о-те…
Но Захария, киевский поэт, тот, что говорит, будто он может за день написать сто песен, а за ночь три драмы, моргает глазами, минутку думает, и песня готова. Рот у него открыт. Золотые зубы сверкают, и уже льются рифмы:
