— Так, ладно тебе издеваться над раненым, сейчас придет в норму и все расскажет. И зачем звонил тоже, — с этими словами Владимир исчез, но я слышал, как он ходит вокруг машины.
Минут через пятнадцать пакет отлепили. Вся левая сторона лица была бесчувственной. Я потыкал пальцем в щеку, прижал зубами язык. Щека была как мягкий воск, а вот язык чувствовал.
— Привет, — дышал я по-прежнему слабо, потому что каждый глубокий вдох отдавал резкой болью в ребрах. — А может, все-так попробуем еще и ребра поправить? А то мне как-то неудобно.
— Ха-ха! — Владимир тут же снова появился в поле зрения. — Нам тут всем немного неудобно. Квартира разгромлена, тебя нет. На звонки не отвечаешь. Единственный звонок от тебя — посреди ночи, а потом никакого ответа. Давай, рассказывай, что случилось.
Все еще ощущая некоторое неудобство от онемевшей щеки я вкратце пересказал все, что со мной случилось за последние пару дней. Рассказ начинался со встречи с Ильей и заканчивался предшествовавшей катастрофе гонкой.
— Ого! — Володя был сильно удивлен. — Да ты полон сюрпризов. Мы тут все думали, что ты решишь отдохнуть, а нашел себе интересное дело!
— Я и собирался отдохнуть, только вот не получилось. У нас в городе даже в простых кофейнях приключения можно найти.
— Интересно только, почему твой друг так неожиданно на тебя вышел? — спросила Лена. — Ты не думаешь, что он мог следить за тобой?
— Вряд ли, — я по привычке хотел пожать плечами, но что-то хрустнуло и я сморщился от боли. — Я два дня безвылазно сидел дома и не общался с ним годами. С самого окончания школы. Мне кажется, что это все-таки совпадение.
— Так, хорошо, допустим, что совпадение. А устройство? Они его тебе показали?
— Иначе бы я даже звонить вам не стал, — я кашлянул, забрызгав кровью левый кулак, которым прикрыл лицо. — Может, все-таки черт с ними, с этими рекомендациями Игнатьева?
Брат с сестрой переглянулись.
— Что, уже бывали случаи «передоза»? — поинтересовался я, прервав их затянувшуюся безмолвную беседу.
— Бывали, — ответил Владимир. — Есть ограничения на количество вещества, иначе возникает эйфория. Как минимум — неконтролируемый всплеск эмоций. При наихудшем раскладе сердце не выдерживает адреналина и гормонального выброса.
— У-у-у, — протянул я, представив себя рыдающим в разбитой машине. Та еще картина. — Я предлагаю рискнуть. Иначе мы упустим очень важную вещь. И очень опасную к тому же.
— А еще мы можем потерять тебя, — мягко, но растерянно произнесла Лена. — У Игнатьева четкие указания — не более пяти крупных пакетов.
