Стоя у дороги, мы смотрели на вереницу беженцев. На женщин с озабоченными лицами, на измождённых мужчин. На детей, таких испуганных, будто они заблудились и боялись, что уже не найдут дорогу домой.
Мне когда-то приснилось, что я не могу найти наш дом. Соседские дома были на месте. А наш исчез. И вообще исчезло понятие «мы». Меня никто не узнавал. И никто не слышал о моих родителях. Я была одна, я потерялась. Вот так, наверное, и чувствовали себя эти дети. Как в страшном сне, но только на самом деле.
– Всё будет хорошо, – сказала мама.
Не знаю, обращалась ли она к идущей по дороге усталой женщине или к нам. А может быть, она сказала это самой себе.
Папа обнял её за плечи. Погладил по руке и поцеловал, как всегда, в голову сбоку. Над ухом, где начинаются волосы.
– В конце концов всё будет в порядке, – сказал он.
На одной тачке поверх груды вещей сидела девочка с тёмными кудрявыми волосами. Её лицо и одежда были перепачканы дорожной грязью. Она держала на руках младенца.
Её отец толкал тачку, мама шла рядом, держа за руку маленького мальчика. Я обратила внимание на девочку в тачке, потому что она отличалась от людей вокруг. Думаю, дело было в её осанке: она сидела очень прямо, совсем не сутулясь. И выражение лица у неё было не как у других. Она не казалась заблудившейся. Она выглядела спокойной и сильной.
Я всё смотрела и смотрела на неё, потому что не могла отвести глаза.
И вдруг она повернула голову и через плечо взглянула на меня.
Солнце и ветер играли её кудрями. Ветер смешно их вздыбил, так что они стали похожи на шапочку, излучавшую свет. Я почувствовала, что вот-вот засмеюсь, но мой смех был больше похож на вздох, вырвавшийся из груди.
Девочка улыбнулась в ответ и помахала мне. Очень осторожно, одной рукой. А потом снова обхватила младенца обеими руками и устремила взгляд вперёд.
Мы по-прежнему ходили в школу, но не знали, сколько это ещё продлится.
Учитель продолжал вести уроки и водил указкой по доске. Мы хором повторяли таблицу умножения, делали разные упражнения в тетрадках, писали, высунув кончик языка, диктанты и сочинения и молились каждое утро дольше обычного. И только карты висели на стенах без дела. Мы видели, как учитель иногда бросал на них взгляд, полный сомнения. Мы перестали изучать географию. Мы перестали изучать историю. Потому что история – это в основном про войну.
Казалось, учитель решил, что теперь это не имеет смысла. Потому что очень может быть, что в ближайшее время всё изменится.
