— Далась тебе эта коляска! Назло тебе не буду покупать!
И для вящей убедительности Борев пребольно пнул одну из нас ногой: не надо, мол, мне никакого мотоцикла с коляской. Но разве обманешь Немцова?
— Купишь! У тебя сегодня вечером опять свидание?
— Нет.
— Ладно, пошли, на работу опаздываем. А свидание у тебя все-таки состоится. Пойдешь сегодня в «Унжу». И посмотришь, чем будет заниматься в девятнадцать ноль-ноль Сербин из восемнадцатого номера.
— В «Унже» дельцов много живет.
— Да. И какими деньгами ворочают! Первое место в городе по денежному обороту почта гостиницы занимает. Плывут деньги со всех сторон.
— А куда потом деваются, никто не знает.
— Вот именно… Слушай, поговори с Дарьей Федоровной. Она тетка острая и депутат. Может, что подскажет… Словом, сегодня вечером марш в «Унжу». Запомнил?
— Я-то запомнил. Но имей в виду, товарищ старший следователь, применяя в отношении меня грубый нажим, вы возрождаете уже осужденные методы…
Поцапались они и ушли, но тут же Немцов вернулся. А с ним Кира Яковлевна — хозяйка квартиры и секретарь областной прокуратуры. И произошел между ними такой разговор:
— Простите, Кира Яковлевна, забыл поблагодарить. Чудесный борщ был!
— Я вас, Виктор, не за тем задержала, чтобы благодарности выслушивать… Приходила супруга Петра Никанорыча и просила передать, что в Приунженск приехал один человек…
— Кто такой?
— Не задавайте вопросы слишком поспешно! Этому вас тоже, кажется, учили?
— Виноват, больше не буду.
— Человек тот вместе с Петром Никанорычем в армейской разведке служил. Узнал, что с его фронтовым другом несчастье, и приехал. В живых не застал, так теперь хочет хоть его доброе имя защитить.
— И пошел обивать судебные пороги?
— Нет, дорогой мой, должна порадовать вас. У него хватило ума не делать этого. Он решил действовать каким-то другим путем.
— Скажите, как я могу связаться с ним?
— А разве я знаю? Он же разведчик. Хотя и бывший. Ждите, может быть, он вам пришлет открытку. Или почтовых голубей. Так, кажется, в кино бывает?
Хлопнула, наконец, дверь, скрипнул в замочной скважине ключ. Они ушли, а мы остались одни, чтобы вдоволь насладиться желанным покоем перед жестоким испытанием, которое готовят нам районные пути-дороги…
Рассказ Буфетной стойки, продолженный Копией шишкинских «Мишек»
— А пиво, Наденька, того…
— Что значит «того»?
— Горькое, как редька. И где вы только такое берете?
— Как будто не знаешь! Одна у нас и мать и мачеха — база. Что там есть, то и берем. А если пиво горькое, мне ни холодно, ни жарко. Я его не пью.
