В краю родном | страница 6
В этот вечер я почему-то отправился на охоту поздно, когда грачи большими стаями покидали скошенные луга и из низин уже потянуло ночной росистой прохладой. Когда я сел на своем привычном месте в заросли камыша, которые выдавались далеко в глубь ильменя, солнце коснулось горизонта, и все замерло вокруг. Прекратили свою бесконечную беготню проворные кулички, сновавшие по отмели взад и вперед в поисках червяков и личинок. Застыла в оцепенении старая цапля, безмолвно устремив глаза в быстрые струи протока, кишевшего мелкой серебристой рыбешкой. Седой орел, готовый сорваться с вершины засохшего дерева, бессильно опустил могучие крылья и, обратив свою гордую голову к западу, жадно впивал золото уходящего за край земли небесного светила.
Такая тишина разлилась вокруг, что я явственно слышал свое дыхание. Хищная лиса, бродившая по камышовым зарослям в надежде напасть на запоздалый утиный выводок, неподвижно стояла, наполовину погруженная в воду, с поднятой передней лапой и устремленной вперед острой мордочкой. Притихло, затаилось все пернатое население камышей — юркие трясогузки, шумные цикады и бестолковые сороки.
Казалось, что эти маленькие существа забыли все свои взаимные обиды перед лицом уходящего на ночной покой солнца. И даже старая утка, подраненная каким-то неопытным охотником, тяжело волоча поврежденное крыло, выплыла на середину ильменя и, склонив голову набок, уставила блестящий глаз навстречу последним лучам.
Многое было заключено для них, детей природы, в этих гаснущих на неподвижной глади вод огнях. Они говорили о еще одном счастливо прожитом дне. О том, как первые вестники солнца ранним утром скользнули из далекой выси и зажгли тысячи блестящих фонариков на покрытых росой кустах. Как разлилось по земле живительное тепло и все вокруг пробудилось, пришло в движение. Они напомнили о полуденном зное, когда растения, предаваясь сладкой истоме, жадно впивали могучие соки земли, а птицы и звери, отдыхая в тени камышей, набирались новых сил.
Все радости, все блага жизни были сосредоточены в этих медленно гаснущих отблесках вечерней зари… Наступала ночь, полная опасностей и тревог. О, как страшны ее неясные шорохи, как тревожны внезапные порывы ветра, какую жуть навевают причудливые очертания деревьев и кустов! Нет, пусть отступит окутывающий землю непроглядный мрак, вечно пусть сияет благодатное солнце — источник радости и счастья!
Старый Зураб раскурил потухшую самокрутку и медленно продолжал рассказ:
