Папины письма. Письма отцов из ГУЛАГа к детям | страница 78
«Вчера я обедал: суп 35 коп. + рыба 55 коп. + котлета 1 рубль 10 коп. = итого 2 рубля. Сладкого я уже не ел, был кисель 70 коп., но выше 2 рублей в день я не выхожу» (6.08.1933).
Недоедание можно перетерпеть, но все чаще одолевает тоска, все тяжелее переносится оторванность от дома.
>Письмо с рисованной маркой. Ольховка, 6.12.1933
>«Олюша! Я недавно получил в подарок от одного сотрудника марку Танну-Тувинской республики в 20 копеек. Изображен стрелок, убивающий из лука зверя вроде лисицы, серого цвета. Рисовал в натуральную величину, наспех, без красок…» Ольховка, 30.03.1934
«Наташа! Напиши мне, вспоминает ли меня Олюша? Меня, оторванного от семьи! Олюша! Я испытываю только три горя. Первое — не вижу мамы и тебя. Второе — не вижу своих альбомов, и третье — испытываю страшное и ужасное чувство возмущения за несправедливость…» (3.11.1932)
>Письмо с рисованной маркой. Ольховка, 8.11.1933
>Письмо с рисованной маркой. Ольховка, 21.11.1933
>Самодельный конверт
>Письмо В. В. Левитского. Ольховка, 7.01.1934
>Почтовая карточка с рисунком «Радиочасов». Ольховка, 20.02.1933
>«Лето! Вид на гору „Колокол“ и главный рудник в 12 ч. ночи. Рудник весь освещен электрич. На небе Большая Медведица! Ежедневный вид, когда идешь в столовую с нашей горы». Ольховка, 30.05.1933
«Если бы мне кто раньше предсказал, я бы не поверил всему тому, что пало на мое семейство. Олюша! Пожалей маму, не обижай ее, она много выстрадала, и для меня она теперь святая» (12.11.1932).
«Олюша, вечером в звездную ночь выйди во двор, посмотри на Большую Медведицу и подумай, что в эту минуту и я ее вижу, и наши взоры встретятся на звездах, и мне тогда станет легче» (12.05.1933).
>Письмо с рисунком радиоприемника
>Письмо с картой радиостанций, «с которыми удалось связаться и слушать их передачи на длинных и коротких волнах»
В Ольховке Владимиру Владимировичу исполнилось 60 лет.
«Проклятье всем людям, сделавшим мне, невиновному человеку, столько зла! — написал он в этот день в очередном письме домой. — Я за эти два года прошел такую академию, столько людей видел, столько горя, несчастья, несправедливости, истины и правды, что я теперь знаю и понимаю все и могу сказать, что наказан не я, а моя семья, перестрадавшая так много» (27.07.1933).
Как и все заключенные, Левитский надеется на пересмотр дела — пишет заявления в прокуратуру, подает прошения приезжающим в лагерь гулаговским начальникам, ждет амнистии… Большую надежду возлагает на приехавшую из Москвы «Комиссию ГУЛАГа», которая предложила
