Так и в то утро, которое я начал описывать, мы отправились на работу, дошли до Пинеги; на берегу стояли 2 лодки; в одной сидели рыбаки, и я увидел впервые семгу, пойманную ими, так см. 70–80 длиной, серебристую с пятнышками. Чтобы пройти по бонам, нужно разуться; мама накануне, так удачно, прислала мне трусики (черные), и я, раздевшись до них, в одной рубашке и трусиках пошел в лодку; дело в том, что до этого дня я ходил в двух брюках теплых, спал в них, работал. Так нужно было для их сохранности; теперь стало лучше, вещи почти перестали пропадать.
А у нас стоит такая же жара, как и у вас. Ты и Ирусенька меня спрашивали: „Совпадает ли у вас и у нас погода?“ Да, по-моему. Судя по письмам и газетам — совпадает; мы так привыкли к изменчивой погоде в июне, к холодам, что жара в июле показалась совершенно невероятной, несвойственной краю; но говорят местные люди, что июль и август здесь хорошие летние месяцы. Посмотрим, как будет дальше с погодой. Вчера пошел дождь; промокли на работе сразу, т. к. укрыться негде; но скоро высохли, т. к. я работаю в утреннюю смену, т. е. на солнце, а смен всего три — с 12 ночи до 8; с 8 до 4-х; с 4-х дня до 12 ночи. Работают три группы посменно круглые сутки. Придется работать и мне в другие смены, через 10 дней они чередуются; ночью ведь светло как днем.
Лодка под’езжает к бону сортировки; все 40 человек сидящих в карбасе выходят и расходятся по этим плавучим панелям и мосткам на свои места. Проходит смена бригад, можно покурить; потом начинается работа и непрерывно 8 часов течет река, плывут бревна, люди с баграми все время втыкают их концом или крючком, когда как нужно, и покурить некогда; перерыва не полагается; бывает иногда, что лес перестает плыть; часть людей идет „на разлом“ и тогда случайно другие могут отдохнуть. Жарит солнце, купаться на работе запрещено; но нет-нет, кто-нибудь оступится, свалится в воду и довольный ванной вылезет; солнце жжет до ожогов; кто неосторожно работает совсем раздевшись, приобретает ожог; некоторые имеют пузыри, точно их ошпарили кипятком. Я остерегся; работал в одном белье, босиком но в носках.
<…>
Иногда, редко, не каждый день, пролетит аэроплан. Каждый день плывут по Двине белые, красивые пассажирские пароходы. Ох уж эти пароходы, как хочется на них ездить… плывут и маленькие буксирчики и тянут, не по своему росту, длиннющие плоты.
На берегу, в зелени, не видно, но слышно, как несколько часов лает собака „лайка“ на белку; говорят, будет лаять до ночи, пока не уведут; помнишь, наша Бэки тоже лаяла в Давыдовке на дерево. Должно быть, и у ней — способность к охоте на белок?
