* * *
Ире: «Меня вообще радуют твои успешные учебные и музыкальные занятия и то, что тебе нравятся „точные“ науки — физика, химия, математика… Среди моих книг, кажется, в кухне, или в книжном шкафу, есть книги: „Занимательная физика“ Перельмана и „Опыты по химии“; д. б. есть книга Лассар-Кока — „Химия обыденной жизни“; попробуй почитать, если найдется книга и время».
* * *
Юре: «Двенадцать лет! Это уже много; начинается сознательная жизнь, которая вполне разовьется в следующие 12 лет, а когда будет тебе 24 года, начнешь думать, что „жизнь уже прожита и ничего не сделано“; так кажется почти всем… Так, надо сделать прежде всего: научиться — пройти школы: низшую, среднюю и высшую; не мечтать, а исполнять задуманное, но необходимое, а не выдуманное… Вот я и желаю тебе, мой мальчик милый, успеха в следующие 12 лет в том, что перечислил: в науках, в осознании и прочувствовании жизни, в исполнении (уменье исполнять необходимое)… Пожалуй, я написал мудрено и скучно; тогда… прочти несколько раз…»
* * *
Ире: «Все мысли, мало-мальски хорошие, вызывают у меня желание поделиться ими с вами, с тобой и Юрой. Может быть, они и не столь значительны или не так легко передаваемы — усваиваемы; а часть из них, кажущиеся мне хорошими, — нужны; вызывают такое сильное желание делиться ими с вами…»
* * *
Ире: «Потенциально — жизнь прекрасна; в ней много ужасного; как примирить это противоречие? Примирять не нужно; надо понять, что противоречие — свойство мира, свойство жизни; надо верить; и по временам всякий чувствует и верит, что жизнь прекрасна. Действительно, только вера, вера в хорошее, и спасает от уныния, от нежизненности».
Такие письма детям, проникнутые заботой и любовью, Е. И. Яблоков писал на протяжении всех лагерных лет, до последнего дня жизни.
Читая его письма, поражаешься той степени откровенности, с какой в них говорится о работе и условиях жизни заключенных. Та «лагерная правда», что позже пришла к нам в книгах Александра Солженицына и Евгении Гинзбург, в опубликованных мемуарах бывших заключенных, была рассказана Е. И. Яблоковым жене и детям в письмах 1938–1944 годов. Конечно, далеко не вся, конечно, с оглядкой на лагерную цензуру, конечно, описывая жизнь в лагере, Евгений Иванович щадил чувства жены и детей, не хотел их расстраивать, и все же правда была рассказана. О работе на лесосплаве и на лесоповале, о лагерной баланде, о жизни с уголовниками, о болезнях от голода, холода и недоедания…
