. В 1933 году в Ленинграде проходил 1-й Всесоюзный геофизический съезд, на который приехали зарубежные ученые из многих стран. В пригласительных билетах было указано, что вступительная речь А. Ф. Вангенгейма будет на французском языке. Примерно за час до открытия съезда Вангенгейму позвонили от Сталина и передали указание произнести речь по-русски. Удивленный Алексей Феодосьевич ответил, что программа согласована во всех инстанциях, опубликована и изменения недопустимы. Выступление было на французском языке, съезд прошел блестяще, но Алексей Феодосьевич почувствовал, что отношение к нему изменилось. Через несколько месяцев произошла катастрофа при подъеме стратостата «Осоавиахим-1», и А. Ф. Вангенгейм был обвинен в умышленном неверном прогнозе условий полета.
Приведенная Чирковым версия мало что объясняет. Доклад, произнесенный вопреки запрету на французском, — повод не очень серьезный, хотя Сталин таких «ослушаний» не забывал. Катастрофа стратостата «Осоавиахим-1» произошла 30 января 1934 года, то есть через две недели после ареста, и могла быть «пришита к делу» Вангенгейма разве что задним числом. Остается предположить, что к моменту ареста Вангенгейм уже находился «под колпаком» ОГПУ. Не исключено, что «под подозрение органов» А. Ф. Вангенгейм попал еще в 1931 году, занимая пост заместителя председателя Центрального бюро краеведения.
Дело в том, что с начала 30-х годов по сигналу из Кремля в прессе началась травля краеведов за деятельность по охране памятников старины и природы. Будучи ответственным редактором журнала «Известия ЦБК», а затем и «Советского краеведения», А. Ф. Вангенгейм, как мог, брал под защиту старых «буржуазных» краеведов. За что в 1931 году он был снят с поста редактора и вскоре выведен из состава редколлегии журнала и президиума ЦБК. В «Советском краеведении» была напечатана статья, в которой Вангенгейм и его коллеги обвинялись в «либеральном отношении» к старому краеведению.
Что же касается катастрофы стратостата «Осоавиахим-1», то, несмотря на вывод правительственной комиссии об отсутствии в ней вины метеорологов, для чекистов она оказалась как нельзя более кстати. Вместе с Вангенгеймом были арестованы еще несколько его сослуживцев. Алексея Феодосьевича обвинили в организации контрреволюционной работы в Гидрометеослужбе СССР, в вербовке для этой цели сотрудников, в том, что он якобы вел разведывательную работу, собирая через специалистов метеослужбы секретные сведения, занимался вредительством, составляя ложные прогнозы погоды с целью срыва сельскохозяйственных кампаний и т. п. «Виновным себя не признал, но изобличался рядом показаний Крамалея, Лорис-Меликова и Васильева», — говорилось в обвинительном заключении. В 1956 году, в процессе реабилитации, Лорис-Меликов и Васильев отказались от своих показаний, признавшись, что оговорили себя и Вангенгейма «ввиду применения незаконных методов ведения следствия».
