Еще одним фактором подчиненного положения советских судов являлось то, что с самого начала существования они активно использовались как орудие уголовных и политических репрессий наряду с революционными трибуналами. Но трибуналы в итоге прекратили свое существование, а функция осталась и перешла к судебным органам, которые чем дальше, тем больше становились неотъемлемой частью государственной репрессивной машины. В конце 1930-х годов суды уже имели четко оформившуюся репутацию карательных органов, чему немало поспособствовала деятельность «революционных троек», вершивших рассмотрение политических дел без какого-либо участия представителей защиты. Вопрос о необходимости защиты прав, свобод и законных интересов как рядовых, так и совсем нерядовых советских граждан попросту не возникал. К тому моменту искажение правосознания как профессионального, так и правосознания обычных людей уже достигло той степени, когда факт ареста у большинства вызывал единую реакцию: раз арестован — значит, виновен. Именно тогда признание стало первейшим и наиболее важным доказательством, и с учетом прямого указания закона на то, что суд «не стеснен никакими формальными доказательствами и от него зависит по обстоятельствам дела допустить те или иные доказательства или потребовать их от третьих лиц, для коих такое требование обязательно»[28], судьи как правило предпочитали признание всем иным видам доказательств.
Таким образом, зависимость советских судей имела множественный характер. Ключевыми внешними акторами, оказывающими давление на судейский корпус, были административные органы, Министерство юстиции, прокуратура, Советы народных депутатов соответствующего уровня, местные органы КПСС. Внутри судебной системы источниками давления являлись председатели судов, выполнявшие функцию основного канала связи с судьями. Внешнее давление на судей в подавляющем числе случаев оказывалось через посредство председателей, наделенных широчайшим кругом полномочий. Весьма сильное воздействие на судей оказывали и вышестоящие суды и, в первую очередь, Верховный Суд СССР. Все эти факторы способствовали формированию особого менталитета советских судей, отличающегося ярко выраженными специфическими особенностями. Феномен советского судейского менталитета оказался на удивление живучим и трудноискоренимым. Спустя более двух десятилетий после развала Советского Союза советский судейский менталитет, как и homo soveticus, по-прежнему является весьма заметным фактором в жизни нашей страны; он мутирует, обретает некие новые черты, но при этом сохраняет свою исконно советскую сущность. К основным атрибутам советского судейского менталитета относятся особая
