Дурга старше брата на шесть лет. Это очень худенькая девочка, более смуглая, чем её братишка. На руках у неё стеклянные браслеты, сари на ней грязное, а волосы на голове торчат в разные стороны, их развевает ветер. Но лицо приятное, а глаза большие-большие, как у Опу.
— Ну, чего ещё? — Опу сошёл с веранды и подошёл поближе.
В руках Дурга держала скорлупу от большого кокосового ореха. В ней Опу увидел несколько кусочков неспелого манго.
— Мама не возвращалась с речки? — тихо спросила девочка.
Опу отрицательно покачал головой:
— Нет…
— Принеси немного масла и соли. Я нарежу манго, посолю и полью маслом.
— Где ты достала их, диди́[9]? — обрадовался Опу.
— Подобрала в саду Потли́… — ответила Дурга. — Неси скорее соль и масло!
Опу с сомнением посмотрел на сестру и сказал:
— Мама побьёт меня, если я хотя бы дотронусь до горшка с маслом. И потом… я весь перемажусь.
— Иди, иди быстрей! Она недавно ушла стирать и вернётся не скоро. Иди.
— Дай мне скорлупу ореха, — предложил Опу, — я в ней принесу. А ты пока смотри, не идёт ли мама.
— Будь осторожен! Не пролей масло на пол, а то мама сразу догадается, кто взял масло.
Когда Опу вернулся, Дурга перемешала нарезанные дольки манго с маслом.
— Можешь попробовать, — милостиво разрешила она.
— А ты съешь так много, диди?
— Много? Ну, на́ тебе ещё. Смотри, разве этого мало? Вот тебе ещё два кусочка. Хватит. Принеси стручок красного перца. Если принесёшь, дам ещё…
— Я же не смогу достать перец, диди. Мама убирает его на самую высокую полку.
— Тогда давай есть так. Потом я принесу ещё. В саду Потли от жары зелёные манго сами падают с дерева.
Вдруг хлопнула дверь, и немного погодя дети услышали голос Шорбоджои:
— Дурга! Дурга!..
— Мама зовёт… — растерялась девочка. — Бежим отсюда, а то она заметит нас. Эх, ты, на губах соль! Вытри.
Мать позвала снова, но Дурга набила полный рот манго и не могла ответить. Девочка старалась жевать быстро, но в кокосовой скорлупе оставалось ещё много манго, и поэтому, спрятавшись за хлебным деревом, она стала глотать, не пережёвывая. Опу тоже попытался поскорее проглотить свою долю. Поглядывая на сестру, он улыбался, потому что понимал, какой проступок они совершают. Наконец Дурга выбросила пустую скорлупу в кусты и взглянула на брата:
— Обезьяна! Опять не вытер рот, вся соль на губах осталась!
Потом Дурга с невинным выражением лица вошла в дом и как ни в чём не бывало спросила:
— Ты звала, мама?
— Где ты пропадаешь?.. Разве я могу оставить дом, когда никого нет! Вам бы только бродить… А куда девалась эта маленькая обезьянка?
