Вспомнил, как истощённо спустившись к Обводному каналу, уговаривал себя усомниться в достоверности происходящих событий. Ты любитель психоделических трипов, но надо проснуться. Надо вернуться в реальность. Ищи выход, Глеб. Ну же. Всё не по-настоящему. Новый день — возможность переиграть события. Разве человек не имеет права на второй шанс? Да, я проснусь, и всё станет иначе, настойчиво успокаивал себя. Спасибо за подсказку, но хватит. Пожалуйста, хватит. Мне больно. Больно так, что хочется выть, а пересохший рот не может выдать ни звука. Больно так, будто внутренние органы пропустили через молотилку, сделав кровоточащим фаршем. Я закрывал лицо ладонями, чувствуя, как ногти впивались в солёную кожу, но этого было не достаточно, чтоб перекрыть судорожные спазмы.
Не знаю, каким образом дожил до утра той декабрьской ночью, но первое, что увидел, открыв глаза — не изученный до каждого пятна потолок общажной комнаты, а залитый блевотнёй бетон. Физическая боль пришла, как по заказу: голова трещала, кости ломило, шея еле ворочалась. Нащупав в кармане телефон, глянул на время — около семи утра. Не сон? В «вк» висела недавняя переписка, в ленте мелькали Максовские фотки из клуба. На коленке синих джинсов проглядывало пятно от разлитого коктейля. Жизнь не даёт второго шанса, Глеб, нужно было понимать это. Ты проебал свой шанс, думая, что стоишь над обстоятельствами. Нет, не стоишь. Закостенелый уебан, у которого оказалась кишка тонка. Всё, что происходит вокруг тебя, абсолютно оправданно. Словно разлетаясь фантиками на ветру, люди уходят из твоей реальности, из злачной, покосившейся реальности, и ты сам тому вина, раз не можешь взять их крепко за руку, огородив от бездны. Посему терпи.
Курить хотелось неистово, но пачка отсырела, поэтому, собравшись с последними силами, я поднялся в мир и вызвал такси к Варшавскому экспрессу. Стильно стриженный бородатый таксист всю дорогу косился — ещё бы. С утра пораньше в его вылизанную Бэху садится подозрительный упырь, от которого разит смесью из перегара и рвоты, но мне было чхать. Доехав до общаги, я проковылял до своей комнаты, разделся, упал на кровать и двое суток пролежал, уткнувшись в стену слезоточащими глазами, слушая «Placebo», изредка поднимаясь отлить или смочить рот. Не мог ни спать, ни есть, ни говорить. В горло будто штырь воткнули.
К концу Meds, почувствовал, как по щекам предательски потекло. Пора заканчивать. С тем миром и миром нынешним уже нет связи. Абонент не доступен. Перезванивать некуда.
