Сидя в джутовой котомке, ребенок может мочиться и испражняться днем и ночью когда угодно, моча и дерьмо — его питье и еда, целебная глина, примочки, присыпки, они пропитывают тряпье, испаряются, высыхают, ребенок мнет это все, лепит из жижи подушки, гетры, шлемы, когда же ему совсем грустно, он решает скатать шар, чтобы засунуть себе в рот и наконец задохнуться.
Когда приходит пора стричься, ребенка усаживают, не снимая повязки, на голове у него корона из свалявшихся волос, которые он теребит перед сном. За дело берется ворюга Петрушка, поскольку Пират не желает делиться своими бритвами. Кожа на голове должна стать пятнистой, в синюю крапинку, даже ближе к фиолетовому, которым расцветили отметину на лбу, смешав чернила с выступившей из раны кровью. А Перо тем временем хочет выкроить синего цвета одежду, он мечтает об униформе, о боевых нашивках, о матерчатых щитах, небесного цвета шлемах. Малютка же мечтает найти более широкое применение для волшебной электрической машинки, пройтись ею по всему детскому телу, от обритой головы до самых стоп, которые надо регулярно обрабатывать и зачищать, чтобы они плотнее прилегали к настилу арены, он способен покрыть все тело таинственными начертаниями, и никто бы не смог постичь смысл нарисованной им поэмы, он бы выгравировал змей на бедрах, для каждого лица придумал бы одну или несколько масок, изобразил бы чью-нибудь морду на носу, вывел клювы и рыла у губ, заточив их в телесные рамки, создав подлинные обманки, начертил бы на головах планисферы, очки, которые надевают рабочие на рудниках, обработал бы каждую фалангу, чтобы буквы из слова «HAINE» проступали на коже в обратном порядке, превращаясь в звездные кратеры. Ребенок стоит голый, он ни о чем не грезит, прислушиваясь к лязгу ножниц возле повязки, чувствуя, как пряди падают на плечи, волосы щекочут нос, он чихает. На смену начавшим с самых концов спокойным и легким ножницам приходит холодная дергающая машинка для стрижки, которую больше интересует плоть, нежели волосы, она находит каждый холмик и выступ, чтобы взборонить его, расцарапать, и остервенело набрасывается на затылок, поскольку он особо упорствует, словно крепость, держащаяся на искусных уловках, изысканная утонченность; машинка должна все это изничтожить. Пират отказывается одолжить свои бритвы из-за желания возвести их в особый разряд, он хочет, чтобы они порхали от головы к голове, подобно невидимым булавам жонглера, хочет, чтобы они скакали по выстроившимся в ряд башкам, словно по брускам ксилофона, говорит: «Ох уж эти ваши синенькие детишки! Мои бритвы предназначены для их морд! У негров ведь есть особые ритуалы, когда они себя режут! А раскромсанные щечки послужат нам для удовлетворения самых насущных нужд!»
