— За этими камнями нечто вроде прудка. Обычно там пять-шесть рыбин, просто держатся себе у поверхности, хоть руками хватай. Я никому не показывал это место, только тебе одному!
Следующие пару часов братья всецело были поглощены рыбной ловлей. Даниэль опытностью похвастаться не мог, однако он быстро учился и к перерыву на обед закидывал удочку уже весьма умело. По правде говоря, его несколько удивило увлечение брата рыбалкой. Как ему представлялось, того привлекал скорее азарт, нежели сам улов.
— И много здесь ошивается туристов? — поинтересовался Даниэль, когда они устроились на плоской скале и Макс принес провизию от велосипедов, оставленных неподалеку в еловой рощице.
— Туристы? В Химмельстале-то?
Макс вручил ему бутерброд с ветчиной и рассмеялся, будто услышал забавную шутку.
— Ну, здесь так красиво, — пояснил Даниэль.
— Не настолько красиво для них. Долина узкая и затененная, а горы слишком крутые, чтобы ходить в походы или кататься на лыжах. Нет, ради видов в Химмельсталь не приезжают. Сюда приезжают скрыться из виду. — Макс открыл бутылку с пивом и придержал крышечкой хлынувшую пену. — Эта долина — убежище.
— Убежище?
Макс от души хлебнул пива и с бутылкой в руке уселся на скале, согнув одну ногу в колене. Задумчиво оглядел пороги и ответил:
— Да, убежище еще со Средних веков. Когда-то здесь был монастырь, где содержали прокаженных. Как раз где сейчас стоит клиника. От самого монастыря и следа уж не осталось, но под склоном сохранилось старое церковное кладбище. Там только и хоронили что прокаженных, больше никого. Отверженные даже в смерти. Нечистые.
Он подобрал сосновую шишку и в сердцах бросил в воду, где ее тут же подхватил и закружил поток.
— Греховная болезнь, — кивнул Даниэль. — Вполне себе представляю, что здесь мог располагаться и туберкулезный санаторий. В конце концов, в Альпах полно всяких старых санаториев, переделанных в гостиницы и частные клиники.
Макс фыркнул.
— О нет. Туберкулезники — класс совершенно другой. Эти-то в Химмельстале не показывались. Слишком труднодоступное место. Железной дороги нет. А до середины двадцатого века сюда и автомобилем-то было не добраться.
— Откуда ты все это знаешь? — удивился Даниэль.
— Получил по почте проспект, когда подал заявку в клинику. Где-то в девятнадцатом веке монастырь отстроили заново в качестве обители для инвалидов. Для людей с задержкой развития или физическими недостатками, а также психически больных. Другими словами, для новых классов парий, которых хотели убрать с глаз долой. Персонал проживал в деревне или в самой обители, которая функционировала вполне самостоятельно. Эдакий закрытый мирок. А потом обитель сгорела, несколько пациентов погибло. Предположительно пожар и устроил один из пациентов.
