— Чего ты тут делаешь? — Внезапно появилась из темноты мать.
— Что!? Что!? Не видишь что ли…, костёр готовлю… — обидчиво ответил отец, — холодно ведь ночью будет…
— А где дед? — Подозрительно спросила мать, оглядываясь кругом.
— Тут тоже…, — примирительно махнул рукой в темноту отец, — тоже дрова собирается.
Мать уже прокурорским взглядом оглядела отца и, не заметив ничего крамольного, позвала меня с собой: — Борька, пошли в гостиницу.
— Сейчас мам…, — мать ушла, а минуты через две из темноты вынырнул довольный дед.
— Наконец-то ушла… А то я думал тут сейчас ещё будет, а я замёрз…
— Сейчас, батя, сейчас… — отец чиркнул спичкой, береста шумно застреляла яркими язычками огня, дружно взялась и пламя сразу перекинулось на просмоленные остатки шпал и уже через пару минут около вещей ярко и жарко горел костёр. А дед на очищенную от снега доску выставил пару бутылок водки, третью спрятал в снег. Буханка ржаного хлеба, приличный круг колбасы, кусок сала, из кармана дед вытащил большую головку чеснока, тут же встали стаканы, куда дед плесканул водки и стаканы волшебным способом перекочевали в их руки, а в моей оказался кусок ржаного, чёрного хлеба, где лежал толстый кружок вкусно пахнувшей колбасой.
Стаканы с тусклым звоном сошлись и под бормотание отца: — Не ради пьянки, здоровья для…, — водка мигом провалилась в разъявленные рты. Крякнули удовлетворённо и полезли пальцами к салу с ядрёными кусочками чеснока и слегка пожелтевшей солью. В воздухе вкусно и аппетитно запахло чесноком и я тут же переключился на сало.
Когда мать тихо появилась из темноты, первая бутылка была опорожнена и отец с дедом, жмурясь от жаркого пламени костра, курили и лениво общались. Я тоже сидел рядом, разомлевший от тепла и по отрезанной горбушке черняшки активно водил крупной долькой чесночины, равномерно размазывая по всему куску. Осталось только посыпать солью, взять в другую руку кусок колбасы… Жалко Мишки рядом нету, так бы половину краюхи ему отдал и вместе лакомились вкусняшкой.
— Так и знала… Пьёте…, — осуждающе констатировала она, усевшись на стул, который суетливо подставил ей отец.
— Ну что ты, Люся… Ну немножечко мы тут с батей выпили… Вот сидим и Борьку накормили…, — смущённо оправдывался отец, а мать уже махнув на всё это рукой, наклонилась вперёд и взяла с доски стакан.
— Ладно… Мне тоже налейте чуть-чуть, — отец под строгим взглядом матери налил ей на палец водки, себе и деду на два. И так засуетился, что чуть и мне не налил. Посмеялись, выпили, мать в отвращении перекривилась, — и как вы её пьёте?
