Как только мать исчезла в дверях местной гостиницы, так в течении 40 минут нами было оббегана вся станция, пересчитаны все шпалы, выглядывающие из снега, обпинуты все рельсы и облажены все платформы и пустые вагоны на путях, после чего высунув языки и потные, мы вернулись к совсем скрывшейся под мягким снегом куче вещей. Мы успокоились, удовлетворив своё любопытство и теперь тихо и спокойно играли в свои детские игры.
Таким образом прошло часа три, нас периодически проверяли — мать, отец или дед, выходивший на улицу покурить свой противный табак, заодно и поглядывающий в нашу сторону. И уже в сумерках, на свободную ветку, рядом с нашими вещами потихоньку стали подавать платформы, доверху нагруженные лесом. Шкафы, кровати, столы и стулья были к этому времени накрыты приличным слоем снега, являя для для машиниста паровоза лишь банальный сугроб и мы с братом слишком поздно заметили, что одна из кроватей, своим железным углом, не вписывалась в безопасную дистанцию к колее и с угрожающим и противным скрежетом, зацепилась за медленно ползущую первую платформу, потащилась за ней, нагло разворашивая кучу домашней утвари, кое что попутно ломая с громким треском и таща за собой, всё что зацепилось за кровать. Мы с братом в ужасе аж присели, глядя, как куча вещей равномерно растаскивалась вдоль железнодорожного полотна. Слава богу, машинист вовремя заметил неожиданное препятствие и остановил состав. Но это уже мало чему помогло. Кровать, оказавшаяся первой на пути, была красиво и плавно изогнута, под таким же красивым и крутым углом, а все остальные вещи, хоть и немного, но всё-таки пострадали в разной степени. Мишка быстро сбегал за родителями и уже через минуту отец многоэтажными матами ругал машиниста паровоза и его помощника, а те ему бодро отвечали через маленькое окошко паровозной будки, обзывая мудилой и крича — что самому надо смотреть куда и как вещи складывать…
Мать ругала отца: — Ты же мужик! Неужели сам не видел куда вещи сложить.
Дед молча и деловито рассматривал повреждённые вещи и через минуту вклинившись в многоголосную ругань, объявил, что только кровать пострадала гораздо и то тут надо немного постучать колуном, а всё остальное ерунда. Тем самым затушив скандал. Помощник машиниста расцепил сцепку и паровоз удалился в темноту. Успокоенная мать ушла в гостиницу, позвав Мишку с собой. Отец и дед, таинственно перешёптываясь, снова собрали вещи в кучу и дед ушёл в посёлок, а отец стал по округе собирать деревяшки, коих было кругом порядочно и складывать рядом с нашей кучей, после чего стал разжигать костёр.
