Осмотрев флейту, Дорка с радостью убедилась, что инструмент благополучно перенёс вихри баталий.
— Что я должна разучить с вашими солдатами?
Предводители вновь переглянулись.
— Ты знаешь?
— Нет, не знаю. А ты?
— Я тоже не знаю.
Если вожаки сходились во мнениях, их беседы всегда протекали таким образом.
— Нам без разницы, — наконец принял решение главный вожак. — Лишь бы под твой марш ноги сами просились маршировать. Даёшь марш, а уж маршрут нам известен! Ясно? Тогда марш, за дело! — подтолкнул он Дорку.
В конце рынка тянулся длинный широкий проход. Там и расположилась лагерем армия мясников и рыбников.
— Всем в строй! — скомандовал Филе Сома.
Лагерь зашевелился, как потревоженный муравейник. Из палаток повылезали все специалисты по мясу-рыбе, на бегу прилаживая боевое снаряжение и занимая своё место в строю.
— Вот вам захваченный в плен музыкант! — зычным голосом начал Мясной Соус и выставил перед собой Дорку. Все дружно уставились на неё, и девочка почувствовала себя крайне неуютно. — Она разучит с вами боевой марш. Знаете, зачем нужен войску боевой марш? — продолжил он свою зажигательную речь. — Чтобы смело маршировать на войну. Без марша и война не война, как фарш без мяса не фарш. Ясно вам?
— Я-ясно! — наперебой загалдели мясники и рыбники.
— Что музыкант велит — выполнять беспрекословно. Чтоб у меня ни гу-гу! — Он сделал знак Дорке приступать к делу.
Мясницко-рыбное воинство уставилось на Дорку, а та нерешительно переминалась с ноги на ногу.
Минуточку, дайте-ка вспомнить, с чего начинался у них в классе урок пения?
Дорка прокашлялась — учительница пения всегда так делала. Затем постучала флейтой по шесту, поддерживавшему скат палатки. Помнится, учительница всегда стучала дирижёрской палочкой. И властно скомандовала:
— Прошу тишины! — В просьбе этой не было никакой нужды, поскольку все певцы молчали как рыба, но руководителю хора именно с этого и положено начинать. Хм… что же дальше? Ах, да! — Тем, у кого низкий голос, занять задние ряды, тем, у кого голос высокий, выйти вперёд!
Поднялась толкотня и неразбериха, а Мордабелла робко поинтересовался:
— Как по-вашему, высокий у меня голос или же низкий?
— В твоём случае это безразлично, ведь сам же признался, что детство провёл поблизости от аэродрома, а значит, глухой как пень. Так что отойди-ка, сынок, в сторонку, — рассудила Дорка. Согласитесь, любой руководитель хора на её месте поступил бы точно так же.
Мордабелла облегчённо вздохнул и ретировался, а в рядах бойцов произошла перестройка. Разбившись по голосовым партиям, они образовали прямоугольник. Только Филе Сома метался взад-вперёд, не находя себе места.
