Стараясь быть незамеченными, Гошек и Гартусь направились к дому Франтишека. Осталось пройти несколько десятков метров, когда заметили человека, который стоял под деревом у самой стены и, казалось, кого-то, выжидал. Прятаться было некуда, и партизаны пошли прямо. К их удивлению, это был Дебеш.
— Это вы, ребята? — тихо произнес он. — А я думал — патрули. Перепугался. В гостях был. Пошли домой вместе.
Однажды утром Гартусь собрался в город.
— Хочу кое-что закупить, — сказал хозяину. — Я скоро вернусь.
— Ну, если надо, то иди, а мы с Рудольфом поработаем.
Гартусь направился к сапожнику Дэрме. В небольшой мастерской, закуренной сигаретным дымом, сидел пожилой мужчина и шил сапог.
— Скажите, выбудете пан Дэрма? — спросил Гартусь.
— Да, я Дэрма.
— Очень приятно с вами познакомиться. Я ученик вашего соседа и коллеги по работе Франтишека Дебеша. Зашел к вам занять горстку маленьких гвоздей. Хозяин вернется из города, и я их вам возвращу.
— Знаю, знаю, что Дебеш целую мастерскую открыл. Разбогатеть решил, а поэтому и работников себе принимает — вначале двух, а там десяток наберет. Что ж, не могу отказать, по-соседски делиться надо.
Дэрма был человеком словоохотливым, однако при всем этом много спрашивал у Гартуся.
— Небось, тяжело приходится постигать сапожницкую премудрость?
— Вы правы, — во всем согласился Гартусь, пытаясь уловить, что скрывается за этими нехитрыми вопросами.
Когда возвратился в мастерскую, хозяина дома не было — он ушел за товаром. Куда-то ушла из дому и Эмилия. Только Гошек сидел на месте — старательно отделывая модные туфли фрау комендантши.
— Проведал Дэрму? — спросил Гошек.
— Непонятный тип. К тому же жадный и завистливый.
— Разве это для нас главное?
— Эти его черты особенно привлекли мое внимание, О других можно только догадываться. Впрочем, нам не достаточно подозрений. Короче говоря, сейчас мы знакомы с двумя сапожниками с улицы Вокзальной, и один из них тот, о котором пишет Эмиль. Как бы ни маскировался предатель, когда-нибудь он себя проявит.
В сапожную мастерскую зашел невысокий коренастый парень. Было ему лет двадцать пять, а может, и больше. Грубые руки в ссадинах указывали на его нелегкую профессию, да и одежда была довольно поношенной. Крепкие, подбитые гвоздями ботинки показывали, что хозяин очень бережливо относится к своей обуви.
— Мне бы туфлю немного починить. — Парень вытащил из свертка мужскую туфлю.
— Это мы сейчас, — сказал Гартусь, — осматривая туфлю. Он, видимо, решил на этот раз самостоятельно испытать свое умение.
