Затем она повернулась к нему спиной и прикрыла вторую входную дверь. И снова глухо стукнул задвинутый засов.
Когда Янушек возвратился в комнату, Вилл Поспелов вертел в руках пачку немецких сигарет.
— Где ты их нашел? — обрадованно спросил Янушек.
— Не спеши радоваться. Старик ведь сказал, что в доме никто не курит.
— Подозрительный тип. Но давай все-таки закурим, — раскрыл пачку Янушек. Чиркнула зажигалка, и ароматный дымок заструился по комнате. Поспелов тоже закурил.
— Неужели Грушпер и Шептак ошиблись? — в раздумье проговорил Янушек. — С этим свиданием мы, кажется, совершили глупость. Ты, Вилл, посматривай в окно, а я поговорю с хозяйкой.
Жена Павелло чистила картофель. Она даже не взглянула в сторону вошедшего.
— Скажите, ваш хозяин курит? — спросил Янушек.
— Нет, он никогда не курил.
— А кто-нибудь другой в вашем доме курит?
— В нашем доме курящих нет.
— Тогда скажите, чьи это сигареты?
Старуха вздрогнула и быстро посмотрела на протянутую Янушеком пачку сигарет.
Послышался громкий стук в дверь.
— Открой, Луиза! — кричал Павелло. — Я к тебе в гости с господином комендантом! И чего ты заперлась? Это я, Штефан!
Павелло так грохотал, что можно было услышать на соседней улице.
— Иду, Штефане, иду! — закричала вдруг во все горло старуха и вдруг шепотом добавила: — Скорее лезьте на чердак и не бойтесь его, он вас не выдаст.
С чердака партизаны увидели с десяток автомашин. Солдаты весело гоготали — они уже обогрелись в гостинице и, видно, позавтракали, а теперь дымили сигаретами и трубками, ожидая команды к отъезду.
— Вот бы хлестнуть отсюда, ни один бы не ушел!
— Ты с ума спятил! — зашипел на Поспелова Янушек.
— Да это я так — прикидываю, как бы оно получилось, — улыбнулся Поспелов, поглаживая автомат.
— Ты лучше погляди на этот чердак, — посоветовал Янушек.
Половина чердачного помещения была заполнена сеном, а дальше виднелась какая-то перегородка. Янушек взял вилы, торчавшие в сене, и начал быстро расчищать проход к перегородке.
— Да в ней дверь! Посмотрим?
Янушек потянул к себе ручку, и партизаны очутились в небольшой комнатушке. В ней было светло от окошка, выходившего на другой конец дома. Слева стояла кровать, и на ней лежал какой-то человек, с головой укрытый одеялом. Янушек приоткрыл одеяло, и из-под него сверкнули усталые глаза юноши. Безнадежность и безразличие ко всему окружающему видны были в этих глубоко запавших глазах. С минуту юноша смотрел на незнакомцев, потом веки его устало сомкнулись. И чуть-чуть задрожали. Опытным глазом врача Поспелов определил, что человек тяжело больной.
