— А сейчас мы по-простому, по-семейному присядем. — Их провели в новый зал. Сколько же их здесь нарыто.
— Ну, здесь все свои. — Третье лицо огляделся с удовлетворением. К своим относились и Краюхин, и порученец, и, разумеется, новонагражденные. Остальные — свита, репортеры, телевизионщики — остались за дверью. — Большое дело своротили. По русскому обычаю… — Он хлебосольно повел рукой. Жаль, времени мало. Ну, вы потом продолжите, верно, Николай Захарович?
— Непременно продолжим. — Краюхин потер руки, изображая продолжение. — Традиция!
— Чем богаты, как говорится. — Руководитель собственноручно резал хлеб, пахучий, ржаной. Сало, огурцы, лук уже лежали на блюде. — Мы по-русски, попростому. Я слышал, вам, космогаторам, нельзя, но вы уж уважьте старика. — Из запотевшего графина он разлил водку по маленьким пузатым стопочкам. — Во здравие…
Выпили все, лишь Дауге запнулся, и Юрковский подтолкнул Иоганыча, давай, мол.
Быков захрустел огурцом, руководитель одобрительно поглядел на него:
— Люблю таких, парень. В работе тоже, чай, не последний?
— Алексей Петрович проявил себя с наилучшей стороны, аттестовал Быкова Краюхин.
— Помню, как же. Значит, так. Начнем вот с тебя. Юрковский, да?
— Так точно. — Володька, не спросясь, налил себе вторую стопку. Лицо бледное, но улыбчивое. Переморгаем, Володька. Не то видели.
— Ну, Юрковский, о чем мечтаешь, чего не хватает для счастья?
— Я бы просил вас и в вашем лице правительство распорядиться о выделении средств для комплексного освоения Венеры, в частности — создать многопрофильный институт Венеры.
— Губа не дура. Ты кто, геолог?
— Так точно. — Но третью стопку не взял.
— Получишь институт геологии Венеры. Только учти, работать — кровь из носу! Нам много чего из Венеры получить нужно, много!
— Так точно. — А Володька дерзит, дерзит, шельмец. Нашел время.
— Ну а тебе? — Руководитель повернулся к Дауге.
— Семнадцать… Семнадцать городов… — почти прошептал Иоганыч.
— Что? Семнадцать городов? Эка ты хватил, братец. — Но тут Краюхин сказал ему что-то на ухо. — Больной, да? Ну ладно, поправляйся, поправляйся. Я не тороплю.
Быков заметил, как переглянулись Крутиков и Юрковский, переглянулись с облегчением.
— Ты выпей, выпей, Гриша, — поспешил со стопкой Юрковский.
— Во, молодец! Первое лекарство! А тебе чего?
— Спасибо, у меня, кажется, все есть… Не надо… — Миша покраснел, не то от выпитого, не то — просто.
— Все, говоришь? Дача, к примеру, на море есть?
— Нет, но…
