– Для твоей карьеры лучше, чтобы ты не снимал одну Брижит, – сказал он мне.
Я быстро догадался о его истинных намерениях. Фильм «И Бог создал женщину…» еще не вышел на экраны, и Рауль, как предусмотрительный продюсер, хотел иметь в запасе еще одну картину на случай, если фильм будет плохо принят.
В этот момент в ресторан вошли Брижит и Трентиньян. Встреча была неожиданной, так как они редко показывались вместе. После окончания съемок в Сен-Тропе им удалось скрыть от журналистов свою идиллию. Мы лишь встречались на студии во время озвучания, и все.
Я поцеловал Брижит в щечку, поздоровался с Жаном-Луи, и они отошли к своему столику.
Позднее, когда по приглашению Рауля мы перешли в кафе, они присели за наш столик. Жан-Луи был неразговорчив, Брижит настроена дружески, почти нежно. Мне показалось, что она не прочь поговорить со мной наедине. Но это мне наверняка показалось.
Около десяти вечера они уехали.
Я покинул ресторан вслед за ними, сел в свою «аронду», которую до этого запарковал на французский манер, то есть поставив передние колеса на тротуар, и поехал в сторону Сен-Жермен-де-Пре, надеясь встретить друзей в дискотеке или у Кастеля. Но какой-то демон шепнул мне на ухо, я развернулся и по набережной доехал до бульвара Эксельманс. На углу улицы Шардон-Лагаш я припарковался. Мне хотелось увидеть окна квартиры, в которой я прожил с Брижит более четырех лет.
В эту минуту открылась дверь, и Брижит вышла на улицу, держа на поводке Клоуна и опираясь на руку Трентиньяна. О чем-то болтая, они пошли по тротуару.
Наверху окна спальни остались освещенными. И первый раз я чисто физически понял, что они там занимались любовью и что она, хуже того, засыпала на плече мужчины в нашей постели. Клоун, видимо, почувствовал мое присутствие и тянул поводок в мою сторону. Я очень любил этого пса, он был моим ребенком, частью нашей семьи. Глядя вслед этой паре и маленькому кокеру, я внезапно понял, что меня обокрали, предали, что оскорбили в моей любви. И тут ощутил, что во мне что-то надломилось.
Это произошло грубо, иррационально, абсолютно неожиданно. Не то чтобы мне стало грустно, я вдруг оказался во власти другого «я», которого никогда не знал. С этой минуты мои поступки были навязаны им. Лишившись свободы, я действовал как автомат.
Не превышая скорости, останавливаясь перед светофорами, я доехал до «Бальмена». Поднялся в свой номер и написал два письма. Одно Раулю, другое – Брижит.
Рауль никогда потом не показывал Брижит предназначенное ей послание. Он отдал его мне нераспечатанным с ксерокопией собственного, чтобы мне «стало стыдно». Бедняга Рауль. Пятнадцать лет спустя он застрелился из охотничьего ружья из-за банальной любовной истории. Перечитывая письма, я не испытываю чувства стыда. Но абсолютно ничего не могу понять. Я даже не узнаю свой почерк.
