Хроники Чёрной Земли, 1928 год [Практикант; Вий, 20-й век] | страница 29

— Вот что, — повторил товарищ Купа. — Ты — человек наш, Василь за тебя ручается.

— Наш. Весь в батьку. Я с батькой его — хоть в пекло готов был.

— Дела деревенские ты представляешь.

— Да, да, конечно, — закивал Никифоров.

— Много нечисти кругом, мрази. Плюнь — в гада попадешь. Дочь… Дочь убили, и теперь… — голос его пресекся, он остановился перевести дух.

— Ты… Вот, полегчает, — подал стакан Василь, но товарищ Купа отвел его руку.

— Не время. После. Вот, парень, какие дела. Мало, что убили, так опорочить мертвую хотят. Мы ей похороны готовим, наши, большевицкие, а они слухи распускают, баламутят народ. Ты, чай, слышал?

— Нет.

— Опозорить хотят. Сорвать похороны подбивают. А наши… — он опять замолчал.

— Подвела комса, — пояснил Василь. — Разбежались ребята, попрятались. Стойкости в них нету, закалу. Чуть до крови дошло — сдрейфили. Незрелые.

— До крови?

— Я это так, к примеру. До дела, имел ввиду.

— Но и кровь… — товарищ Купа, наконец, налил и себе.

— Да, конечно. Алевтина жизнь свою не пожалела…

— Ее и не спрашивали, Алю. Убили, и все. Найти, найти, кто сотворил, я бы… — он скрипнул зубами. Никифоров раньше думал, что это просто говорится так — скрипеть зубами. Теперь вот услышал.

— Ищу, — Василь посуровел внезапно, вдруг. Сползла улыбка, и лицо стало — другим. Сухим, хищным. И старым.

— Ищи, — с силой сказал товарищ Купа.

— И он нам поможет.

— Я? — вообще-то Никифоров ждал что-то подобное. Зря, что ли, пришли они сюда?

— Ну, да. Они, те, то есть, кто виноват в смерти Али, обязательно попытаются сорвать похороны. Наших — то запугали, вот никто и не хочет последнюю ночь здесь провести. Тут как раз такой парень, как ты, и нужен: смелый, сообразительный, с ясной головой.

— И что… что мне делать?

— Да ничего неподъемного. Показать, что не боишься их. У тела посидишь, пусть видят, товарища нашего мы не бросаем. А я…

— Мы, — поправил его секретарь сельсовета.

— Мы тут неподалеку будем. Схоронимся и посмотрим, кто попытается помешать тебе. Тогда мы его и возьмем.

— Этой ночью?

— Этой. Последняя ночь, понимаешь… Фимку напугали крепко, убежал мальчуган из села, боится.

— Кто напугал?

— Кабы знать… Нет его, и спросить не с кого. Ты давай, наворачивай, сила пригодится. А мы…

— Пойдем, — товарищ Купа поднялся — тяжело, механически.

— Да, мы пойдем. Ты помни — ночью мы рядом будем, зови, когда понадобится. А дверь заложи изнутри, спокойнее будет.

— Дверь?

— Ну, вход в клуб. Дуб, в пять пальцев, не прошибешь. А станет гад ломиться, мы ему белы руки за лопатки и заведем… Бывай!