— Слышали? — улыбнулся Ухинхэн и оглядел собравшихся.
Улусники словно впервые увидели свой Ичетуй: в середине улуса, как четыре пуговицы — две белые и две черные, — войлочные юрты и деревянные летники Мархансая. Во все стороны тянется от них зубчатая городьба.
В наступившей тишине прозвучал голос Ухинхэна:
— Вы правы, почтенный гость…
Кто-то сказал:
— Сложили бы улигер про будущее наших детишек…
Борхонок погладил голову мальчугана, стоявшего рядом, и ответил:
— И про них рано слагать песни. Станут настоящими людьми, будут стараться для народа — народ воспоет их в своих песнях… Ну, я поеду, пока прохладно.
Все провожают старика.
— Приезжайте чаше!
Среди провожающих — Доржи.
«Почему, — думает Доржи, — дядя Ухинхэн обрадовался ответу Борхонока? Будто знал, что тот скажет… Зачем тогда заговорил об Ичетуе? Надо спросить об этом дядю Еши…»
Говорят, Мархансай не помнит, сколько у него скота, — дальше десяти счета не знает. Может быть, и так, но зато он прекрасно знает, кто и сколько дней должен на него работать. Никому не известно, что за божницей, где стоят бронзовые божки — бурханы, и лежат тибетские книги, у Мархансая хранится бумага, вся исписанная. Мархансай не умеет написать ни одной буквы и ни одной цифры. Он выводит на бумаге какие-то закорючки. Если закорючка напоминает хур — это Еши Жамсуев, если молоток — это кузнец Холхой, косу — это Эрдэмтэ. Если напротив косы выведены четыре кружочка, значит Эрдэмтэ должен отработать четыре дня. Значок, похожий на грабли, изображает старика Мунко или его сына Сундая. Есть значок и для тайши Ломбоцыренова: лук и стрела.
Если Мархансаю кто-нибудь должен, он ночей не будет спать, пока не получит. А когда сам должен кому-нибудь — не торопится отдавать. Попросят у него: «Не пора ли вам, Мархансай-бабайхан, отдать мне полтинник?.. Ведь я же трижды его у вас заработал», — Мархансай насмешливо ответит: «Отдам, отдам. Разве будет такой день, когда тебе деньги не понадобятся? Разве будет такая зима, когда тебе сено не окажется нужным?.. Вот, может, будущей зимой получишь. Потерпи. Терпеливых бурхан-багша любит».
Говорят: «У Мархансая богатство во дворе, у Ломбоцыренова — в сундуке». И это правда: Мархансай не копит ни золота, ни серебра. По одежде его не отличишь от бедных соседей. Зимой он носит засаленную овчинную шубу, а летом — старый зеленый халат, посмеивается, что красивая одежда укорачивает жизнь. В доме у него все слуги — безродные сироты из других улусов: с такими меньше хлопот.
