Бирдюк стал думать о деньгах, о том, как можно до-быть их. Перебрал все отрасли хозяйства. В других колхозах ловко получается: одна баба по тысяче свиней за год откармливает. А у нас их, свиней-то, кот наплакал. Одни хвосты, замухрышки какие-то. К каждому поросенку чуть ли не по человеку приставлено. «Может, самому за ферму взяться?» Но он тут же отбросил эту мысль. Его испугало не столько то, что придется оставить любимую кузницу, сколько зависимость. «Можно развести десяток тысяч свиней, но вот вопрос: чем их кормить? Попробуй-ка не покорми свинью дня три, она тебя самого сожрет. Можно подналечь на молочнотоварную ферму. Однако коров в хозяйстве мало. Корма бедные — лугов нет, кукуруза чахнет. Земля истощена до предела. Какой год сеем, стрижем посевы комбайном, а не удобряем землицу. Н-да…»
С какого конца ни подступись — всюду бедность. Липяги так и останутся Липягами!
Но вдруг что-то зашевелилось в его мозгу, и он вздрогнул от неожиданно появившейся мысли… Сад! С каким увлечением он создавал свой «райский уголок»! Сколько приносил ему сад плодов, денег!.. Кузнец обещал. Ане разбить такой же сад возле нового своего дома, затем и облюбовал кичигинскую пустошь. Однако теперь он. все повернет по-другому.
— Ого-го! — не удержался Бирдюк и, вскочив из-за стола, заходил по неровно пригнанному скрипучему полу.
Жена испуганно вскочила с лавки. Спросонья долго не могла сунуть ноги в валенки. Бирдюк шагнул к ней, взял ее на руки и принялся кружиться вместе с нею по комнате.
— Яша, чумной, тише! Рожу раньше времени! — умоляюще просила она.
— Рожай быстрее. Мне помощники как раз нужны.
И он все кружился, все носил ее по комнате, пока сам не устал.
9
Люди, как правило, недооценивают свои силы. Сколько в нашем мозгу клеток, молекул, наконец, атомов! И если бы человек мог заставить мыслить, работать каждую клетку, каждый атом, то любой из нас делал бы для человечества в сто, в тысячу раз больше…
Бирдюк это умел делать.
Он по-прежнему работал в кузне: подковывал лошадей, паял кормозапарники, чинил сеялки… И вместе с тем каждый его мускул, каждая его клетка трудились в десять, в сто раз больше, чем до этого: он вынашивал свою идею. О его планах знали пока немногие. Когда встал вопрос на правлении, кое-кто посмеялся над затеей кузнеца. Но председатель настоял, знал, что у Бирдюка золотые руки. Кузнец просил, чтобы ему отдали под сад Поповы Порточки — есть у нас такой лужок вблизи Липяговки.
