Покладистость врача смутила Глеба. Тот даже не поинтересовался, кто такой Корозов, в каких родственных или иных отношениях находится с Дригорович. Глеб озадачился, не зная, как должен прореагировать на это. Высказал врачу свое мнение:
— Мне показалось, что у нее нервное перенапряжение, возможно, ей следует сменить обстановку.
— У всех у нас нервы, всем нам надо сменить обстановку. Все мы, как в сумасшедшем доме! — вскинул брови Ганилевский, рассеянно посмотрел вокруг, испытывая большую неудовлетворенность происходящим окрест себя.
— Вам рано говорить об этом, молодой человек. Вы еще не съели свой пуд соли! — выразил несогласие Корозов и качнулся вперед на Валентина.
Тот чуть посторонился, словно освобождал место на полу для мнимого падения тела Глеба, спросил:
— Так как, забираете ее под свою ответственность? Если да, то можете приезжать за нею завтра к обеду.
Вздохнув, Глеб хотел сказать, что врач не совсем правильно понял его, он не обещал забрать Римму из больницы, просто высказал ее пожелание и свое мнение. Однако, видя, как безразлично Ганилевский ведет беседу, не стал отвечать на его вопрос. Но задал свой:
— У вас что-то случилось, молодой человек? Мне не нравится ваш внешний вид.
Нескладно, безучастно пожав плечами, Валентин отозвался вялым неэмоциональным голосом:
— Все, что случилось, уже прошло, уже не страшно. Хотелось бы знать, что будет впереди.
— Надо надеяться на хорошее, — произнес Глеб.
А самому пришла мысль, что, видимо, завтра он все-таки пришлет машину за Дригорович. Но куда отвезет ее, решит после разговора с Акламиным. То ли в служебную квартиру, то ли на съемную, обеспечив охраной. Распрощавшись с Ганилевским, Корозов пошел по коридору к выходу. Взгляд Валентина тоскливо провожал его до самой двери.
Проводив мужа взглядом до двери больницы, Ольга молчала, сев удобнее на заднем сиденье автомобиля. Водитель с охранником тоже некоторое время помалкивали. Шум города за стеклами авто заметно затих. Машин на дороге стало мало. Свет в окнах больницы в основном погас. Лишь отдельные окна продолжали пялиться яркими пятнами. Больница засыпала. Водитель слегка потянулся и полуобернулся к Ольге, прервав молчание:
— Глеб, как трехжильный, — проговорил ей. — Пашет, даже когда все спят. Железный камень! Мчит, как курьерский поезд, без остановок!
Чего в этих словах было больше — восхищения или удивления, — Ольга не уловила. Видно было одно: водитель не ждал от нее никакого ответа. Просто выдал свою мысль и отвернулся. Но она все ж выдохнула в ответ:
