— Так ведь еще не наступило. Иди ложись спать и ничего не бойся.
Вздохом Римма высоко подняла грудь, опустила глаза, запахнула полы халата и оторвала спину от стены. По ее лицу он заметил, что она не хотела ждать, но смирилась с предложением, при этом заметив как бы между прочим:
— Увы, Глеб, когда не из чего выбирать, приходится выбирать то, что есть.
Ее замечание удивило его, показалось странным. Подумалось, что она имела в виду не его ответ на ее просьбу о помощи, а свой выбор в его пользу. Между тем ему все-таки не очень верилось, что у нее не осталось выбора. У такой женщины всегда предложения выстраиваются в очередь. Наверно, многие бы захотели оказаться покровителями или взять под свое крыло такую красавицу. Но не он. Нет, не он. А она, как ни странно, не захотела выбрать из тех многих никого. Проводив ее до палаты, он подождал, когда она скроется за дверью. Врач и медсестра в это время безучастно стояли в конце коридора, беседуя между собой в ожидании окончания разговора Глеба с Риммой. От двери палаты Корозов, стараясь тише ступать по плитке пола, чтобы не создавать шум, направился к ним. Подойдя, обратился к врачу:
— Дригорович просила меня забрать ее из больницы. Она опасается нового покушения и не хочет больше здесь находиться. Но она говорит, что вы не отпускаете ее.
Врач посмотрел на медсестру — та понимающе отвернулась и медленно отправилась к своему столу. Глеб и Валентин посмотрели ей в спину, провожая взглядами. Когда она отошла на расстояние, Корозов негромко вымолвил:
— Что вы скажете?
В ответ вместо слов последовало какое-то отсутствующее пожатие плечами, что удивило Глеба. Показалось, что голова Валентина сейчас занята совсем иными мыслями, которые не давали ему покоя, выводили из равновесия и давили на него так сильно, что весь он походил на выжатый лимон. И все это Ганилевскому мешало сосредоточиться. По большому счету Глеб был недалек от истины. Валентина мучили раздумья о разрыве с Софьей. Угнетали воспоминания о том, как и что именно произошло с ним. А точнее, даже не только с ним, а с ними. Из-за Дарьи, которая оказалась злым роком в его судьбе. Все это из-за слабости его характера, который он сам не терпел, но ничего поделать с собой не мог. Помолчав, Валентин все-таки монотонно сказал несколько слов:
— Дригорович не только вам сказала о своих страхах, но и своему лечащему врачу, и мне каждый день твердит о них. У нее какая-то мания, она всего вокруг боится. Но что прикажете делать мне? Подчиниться ее страхам или долечить до конца? Я врач. Я лечу. Впрочем, если вы настаиваете, под вашу ответственность я выпишу ее.
