А он просыпается в доме адвоката от пощечины. Здесь он никогда не бывал, и сам не знает, как попал сюда, но тут тепло и он может поспать, наконец может поспать. Но бородатый адвокат тараторит без умолку, а у его ног трется, сонно мурлыча, кошка.
— Моя миссия состоит в том, чтоб защитить тебя, хоть черт его знает зачем ты суешься в подобные дела… У меня классическое образование, дружок, я непревзойден в римском праве, соперников у меня нет, ты еще молод и услышишь обо мне, не каждому выпадает счастье быть моим подзащитным!
— А я не нуждаюсь в вас, не хочу, чтобы вы меня защищали. Есть кому меня защищать!
— Что ты говоришь, цыпленочек? Я защищал и госпожу Эльвиру Кокатрикс и выиграл с блеском, я их утопил в науках, хоть они ничего и не поняли, эти кретины, сказал бы я тебе, что нужно делать с ними, со всеми, — смотри, это не чета вашим игрушкам!.. — Он подходит к шкафу, с опаской оглядывается вокруг, затем распахивает дверцу, а на полках полно бомб. — Вот эта! — Берет в руки бомбу, у которой дымится фитиль. — Бомба! Вот что надо! Он кладет ее на место, из шкафа вырывается дым, как из печки, а адвокат, усевшись по-турецки на диване, вытаскивает из кармана пиджака листки бумаги, похожие на поминальные списки.
— Как, говоришь, тебя зовут? Опря Добрика или Добрика Опря?
— Опря Добрика.
— Как тебя звали в армии?
— Я не был в армии.
— Почему?
— Меня освободили от военной службы.
— Это не в твою пользу. Ладно, сейчас разберемся! Заговор против государственной власти! Хорошо-о-о!.. Опасный агитатор! Еще лучше!.. Дважды арестован… Замечательно! Ты чего? Спишь?..
— Нет, мне нельзя спать. Просто сижу с закрытыми глазами.
И голос адвоката доносится до него, как сквозь вату:
— Хорошо. Итак, статья четыреста два, пункт а, б, в, или лучше всего без них, надеюсь, что высшая инстанция согласится с этим, принимая во внимание смягчающие вину обстоятельства, а именно: что ты не хотел, не знал, тебя понесло по течению, — сколько тебе лет? Иди в свою камеру, поспи немного перед серьезным разговором.
— Мне нельзя спать… если усну…
— Ладно, ладно, иди!
И он обращается к молодой женщине, которая с улыбкой глядит на него, словно жалея, — да ведь это жена Архипа!
— Проводи его, пожалуйста!
Но он упирается.
— Меня укусит Пума… Я убью ее…
— Она тебя не укусит. Я все устрою. Моя миссия состоит в том, чтоб защищать тебя.
И женщина уводит его, ступая, как в свадебном танце: и ра-аз, и два-а-а, и раз, и два…
— Ты не хотел бы искупаться? — спрашивает она, но ванна находится в камере, где он был заперт с Пумой, там же находится и дрессировщик, который моет в тазу ищейку, всю в мыльной пене.
