— Дядя Нику, дядя Нику! Перестаньте храпеть…
— А? Что? Приехали? Приехали?
— Да прекратите, люди добрые, из-за вас нельзя глаз сомкнуть. В этом вагоне…
— Ему душно, господин хороший, воздуха просит, уж не знаю, как его держать, чтоб ему легче дышалось.
— Не морочьте мне голову! Кто станет поджигать фабрики? — спорил кто-то.
— Как это — кто? Я же серьезный человек! Разве некому? Могут и те и другие! Газовики, чтоб подорвать власть, а богачи, чтоб отомстить им, ведь их капитал все равно застрахован, не так ли?.. Кто не сгорел, того расстреляли из пулеметов, вот так — тра-та-та, тра-та-та, всю ночь напролет.
— Ты брось это, болтун! — в спор пассажиров вмешался железнодорожник и продолжал авторитетным тоном: — Откуда ты это взял? Я работал в Плоештах, на сортировочной, был там все время и ничего не горело, ни одна цистерна. Забастовка была, и драка, если хочешь знать, может быть, и сейчас продолжается, и даже если и кончилась, разве не может повториться? Но поджигать фабрики — этого не было!
— И не стреляли?.. Говоришь, что был там с сортировщиками и не слышал ни одного выстрела? Может быть, у тебя уши заложило? — раздраженно подскочил перекупщик.
— Да потрещало раз-другой на верхней окраине и в центре, у магазина Сабадоса. Пришли забастовщики, чтобы освободить своих арестованных делегатов, и жандармы пальнули пару раз в воздух для острастки. А ты болтаешь! Брось врать, или тебе платят за это?
— А тебя что, успокаивать народ поставили? — набросился на железнодорожника один из тех, кто молча слушал. — Да и ты, чернявый! Ты не из тех, кто мутит воду? Гляди-ка…
Стало тихо. В голосе того, кто вмешался последним, было нечто не допускающее возражений. Слышался только грохот колес, завывание вьюги и шипение дырявой трубы в головной части — от нее в вагон шел горячий пар. Даже храп прекратился. Только астматичный ребенок стонал. Приближалась остановка. Железнодорожник поднял свой замызганный чемоданчик, зажег фонарь и спрыгнул на ходу. По той торопливости, с какой он собрал свои вещи, а теперь лениво шагал по пустому перрону, стало ясно, что он внезапно принял решение сойти на этом полустанке. Повсюду вертелись сыщики, и самой малости было достаточно, чтобы ты не ночевал дома.
Тогда и он взял свою сумку и перешел в другой вагон.
Было около пяти утра, когда за мостом через Яломицу, в долине Рэзвазилор ему удалось остановить грузовик, который вез трубы. Шофер, рыжий верзила, с лапищами в огромных дырявых рукавицах, откуда выбивались вымазанные машинным маслом клочки шерсти, коротко сказал ему:
