— Беги, Фэнуцэ, сынок!.. Тебя обыскивать никто не станет. Отдай это матушке Виктории. Она знает, где спрятать.
Виктория Грэдяну — худенькая старушка с тонкими чертами лица, всегда в аккуратном черном платке. Когда Фэнуцэ высыпал ей в передник бумажки, она страшно переполошилась, прижала ладонь к губам и едва смогла выговорить:
— Некого ему было послать? Олух царя небесного!
С перепугу она накрыла листовки передником и, озабоченно озираясь, стала шепотком расспрашивать мальчика:
— Тебя кто-нибудь видел?.. А где Фане? Он там один? Господи! Выпороть его, непутевого, надо, выпороть… Беги, скажи ему, пусть не волнуется!
Фэнуцэ ухмыльнулся — как это матушка Виктория может выпороть великана Фане? — и побежал на станцию.
Иногда летними вечерами матушка Виктория и Фане Грэдяну выходили погулять на берег Тимиша. Старушка брала сына под руку и с гордым видом поглядывала по сторонам. Порой они просто сидели на завалинке возле дома; если Фэнуцэ случалось в такой день гостить у них, он устраивался поудобнее, клал голову на колени к матушке Виктории и с замирающим сердцем слушал ее удивительные сказки. Фане Грэдяну сидел рядом, прислонившись широкой спиной к чуть голубоватой стене домика. Ноги великана оказывались длиннее крылечка, и ботинки торчали во дворе. Он следил за полетом орлов, парящих в вышине над белоснежными скалами Постэварул.
Матушка Виктория тем временем потихоньку рассказывала, и голос у нее дрожал, словно тополиный лист. Так Фэнуцэ узнал, что за горами простирается страна Трансильвания, что на Пьятра Маре есть лесенка из семи водопадов, по которой спускаются воды Тимиша, что дедушка Фане Грэдяну был гайдуком, а отец — «волонтером» в большой войне с немцами, и домой не вернулся. Еще он узнал, что там, за Предялом, под горой Пэдукёсул стоит королевский замок, что жена Фане скончалась от чахотки и что иначе у них сейчас был бы такой же вот сынишка…
Фэнуцэ мало что понимал из рассказов матушки Виктории, так же, как не разбирал слов Фане Грэдяну, когда тот доставал из особого ящичка какую-нибудь книгу и принимался читать вслух. Мальчика завораживал тихо журчавший голос старушки или ползущий по странице большой, желтый, похожий на осколок кремня ноготь машиниста.
Как-то Фэнуцэ просидел перед будкой стрелочника целое утро один-одинешенек. Дядя Илие еще с вечера уехал в Предял и все не возвращался, второй стрелочник тоже куда-то пропал, так что самым главным на разъезде был теперь он, Фэнуцэ. Вот только поезда в тот день не ходили вовсе. Казалось, совсем забыли про крохотную станцию, про дорогу через перевал.
