Господин учитель пришел примерно через час, сердитый и без единой щепки. Увидев нас, он вздрогнул:
— Что вы здесь делаете?.. А ну, живо по домам!.. Сегодня занятий не будет. Дров нет… Чертов префект! Бегите домой!
Мы стали понемногу собираться, хотя уходить не хотелось.
— Постойте! Куда это вы?.. — Учитель смотрел на нас с жалостью. Он все озирался, выискивая в пустой комнате хоть что-нибудь годное на растопку.
Ничего. В классе не было ничего, кроме наших исцарапанных парт и черной доски на кривоногой подставке.
Учитель посмотрел каждому из нас в глаза, он хотел улыбнуться, но губы искривились от горечи. Так он стоял и молчал. Затем вдруг улыбнулся взаправду, сбросил пальто, взял топор из-за печки и велел всем идти во двор, расчищать снег вокруг флагштока.
«Флагштоком» мы называли высоченный, с заводскую трубу, столб, установленный посреди школьного двора и выкрашенный в цвета национального флага. На десятое мая[2] и на тезоименитство короля на этом столбе поднимали флаг. В такие дни флагшток становился украшением нашей слободки и все дети собирались играть под ним.
Топор крошил ледяную корку, словно стекло. Прозрачные осколки и белые брызги так и летели во все стороны. Господин учитель тяжело дышал. Щеки его порозовели, глаза весело блестели. Иногда он бросал работу и опасливо поглядывал на улицу. Прохожих нигде не было видно. Мы чувствовали, что с ним происходит что-то необычное и, то и дело подталкивая ДРУГ друга локтями, гадали, чем бы помочь. Рыжий Кушута испуганно прошептал:
— Слу-ушайте! Худо будет. Флагшток!..
— Заткнись ты! Его что, не могло ветром свалить? Сам знаешь, он нам только мешал…
Действительно, летом на всех переменах мы гоняли тряпичным мячом в футбол. Господин учитель был за судью, но всегда стоял посреди поля, у самого столба, чтобы кто-нибудь не расшиб себе ненароком лоб. Когда кто-нибудь с разгону налетал на него, он свистел и, смеясь, объявлял: положение вне игры! Мы изо всех сил старались обойти столб, но он был как намагниченный. Мяч постоянно катился прямо к нему, и, не стой господин учитель начеку, широко расставив руки, разбитых носов было бы не счесть.
Топор вгрызался в дерево все глубже и глубже, и при каждом ударе снежная бахрома осыпалась облачком тонкой ледяной пыли. Когда флагшток рухнул в сугроб, Кушута убежал домой. Господин учитель разрубил бревно на восемь частей, и мы перетащили их в класс.
Дрова в печке громко потрескивали, в воздухе едко запахло горящей краской. От тепла все сразу же разомлели.
