Когда они поженились, Гортензии исполнилось уже двадцать восемь лет. Она была дочерью обедневшего помещика, нуждавшейся в твердом, решительном человеке, способном сберечь и укрепить то немногое, что уцелело от родового имения. Сам помещик Истрате был стар, немощен и никак не мог приспособиться к новым порядкам, установившимся в уезде с появлением алчных нефтепромышленников. Старик всегда считал, что их края достаточно отдалены от месторождений Кымпины и Морень, и не понимал, каким образом за три года был полностью разрушен весь привычный, веками утверждавшийся уклад.
Небольшая усадьба Истрате была расположена на холме Цинтя. Вдали виднелся Плоешть, и в ясные ночи огни города представлялись мириадами звезд бездонного неба, отражающегося в неподвижной воде.
После свадьбы Оскар затосковал по прежней вольной жизни и так и не расстался с широкополой шляпой, со штанами из чертовой кожи и с узкими «ковбойскими» сапогами — единственным напоминанием о многолетних странствиях. Тихими летними вечерами они сидели с женой на террасе, мирно беседовали о делах прошедшего дня и строили планы на будущее. Старик Истрате, устроившись в большом удобном кресле, клевал носом или, потягивая коньяк, грустно взирал на огни новых буровых, заполонивших долину и, казалось, готовых ринуться на штурм холма Цинтя.
В один из таких вечеров молодые, примостившись за столиком на террасе, перелистывали страницы альбома с семейными фотографиями. Гортензия увлеченно рассказывала о счастливой поре благоденствия, а Оскар пытался изобразить заинтересованность — минувшее нисколько не занимало его и тот ушедший мир вовсе не казался таким уж замечательным. В последнее время он все чаще вспоминал о мираже, манившем жителей нефтяного края, и тихая патриархальность, в которой пыталась укрыться его семья, казалась ему фальшивой.
— Посмотри, вот усадьба в Брэдете. Отец продал ее еще до моего рождения… А это я в саду «Над обрывом», так мы называли сад в Буштенарь, новый владелец поставил там нефтяные вышки. Говорят, ни одного деревца не осталось… Жалко, сад был чудесный. А это мы с дядей, братом отца, он погиб пять лет тому назад, в последние дни войны, в битве у Мэрэшешть… Вот дом, который он оставил отцу. Правда, потом его у нас отсудили… Здесь они вместе с бабушкой. Смотри, какие славные гимназисты… Ах, посмотри-ка, что я нашла!
Оскар наклонился над стертым дагерротипом и разглядел кудрявого толстощекого мальчугана в матросском костюмчике, гарцующего на деревянной лошадке.
