– Так Ганцзалин верит в Аллаха? – воскликнула Габи.
– В кого верит Ганцзалин, знает, я думаю, только сам Ганцзалин, да и то не наверняка, – отвечал Загорский. – Мне он на этот счет ничего не говорил, я же сам у него не спрашивал, почитая эту тему слишком интимной. Очень может быть, что все мы верим в Бога, просто не все об этом догадываются. Известно, что в день Ала́сту Всевышний призвал к себе души еще не рожденного человечества и спросил их: «Не я ли ваш Господь?» И все души согласно ответили ему «да, ты наш Господь». Незрелый ум, словно ребенок, еще протестует, капризничает, а душа уже все знает, но до поры хранит в себе это знание.
Загорский покосился на Ганцзалина, который сидел в другом конце окопа, и продолжал.
– От народности хань, которая считается в Китае основной, хуэй отличаются не только религией и бытом, но и характером. Но Ганцзалин отличается и от своих соплеменников тоже. Его отец участвовал в Панта́йском восстании, которым руководил Ду Вэньсю. Восстание было разгромлено, родители Ганцзалина убиты, а сам он остался сиротой. Он вырос, влюбился в одну девушку и собирался жениться на ней. Однако та погибла, причем виноват в ее гибели был англичанин.
Он внезапно замолчал, к чему-то прислушиваясь.
– И что было дальше? – Габи смотрела на него во все глаза.
– Вы слышите это?
Фройляйн Шлоссер навострила уши. Издалека доносилась барабанная дробь.
– Что за чертовщина, – лицо у Загорского сделалось недоуменным, – откуда здесь барабаны?
Он выглянул из окопа и поднял брови.
– Что там такое? – Габи снизу глядела на него с превеликим любопытством. – Что там происходит?
– Поистине, ум китайский – тайна из тайн, – озадаченно сказал Загорский. – А еще говорят о загадочной русской душе.
Да что же там такое происходит? Габи ерзала от любопытства, но не решалась выглянуть.
– Да вы сами посмотрите, – хмыкнул Загорский.
– А это не опасно?
Нестор Васильевич пожал плечами: жизнь вообще опасная штука, кто знает, где найдем мы свой конец – и все в таком роде, в духе немецкой романтической поэзии. Габи разозлилась и заявила, что у него совершенно превратное представление о немецких романтиках, но выглянуть из окопа все-таки выглянула.
От линии фронта под барабанный бой шел к ним полк китайских правительственных войск. Шагали они несколько нестройно, но с большим воодушевлением, барабанщики колотили в свои барабаны что было сил.
– А разве у китайцев принято бить в барабаны во время атаки? – спросила Габи.
