– Инстинкт самосохранения изменил простому люду, – заметил Загорский. – Надо закрывать не голову, а живот: поезд идет по насыпи, так что стреляют снизу под некоторым углом.
Ганцзалин рявкнул на китайцев, и те мгновенно очистили вагон. Нестор Васильевич оценил диспозицию.
– Я буду вести огонь через заднюю дверь, ты – через боковую, – велел он помощнику. – Хорошо бы, кто-то прикрыл нас с левой стороны. Совсем не хочется получить пулю в затылок.
Он посмотрел на Джонсона, который по-прежнему с изумлением глядел по сторонам.
– Эл, ты умеешь стрелять?
– Стрелять? – удивился американец. – Да я рожден с пистолетами в руках.
– Сочувствую твоей мамаше, – проворчал Ганцзалин, – нелегко ей пришлось…
Однако Загорский оборвал его и сунул один пистолет в руку американцу, велев стрелять по всадникам, несшимся по обе стороны от поезда.
– А куда именно стрелять? – ошеломленно спросил Эл. – В голову, в руку, в ногу?
– Куда совесть позволяет, – отвечал Загорский.
– Нет, Нестор, я так не могу, – решительно отвечал американец. – Эти косоглазые черти ничего мне не сделали, за что я буду в них стрелять?
– Они не сделали, но обязательно сделают, уж мне поверь. Представь, что это команчи, которые хотят разорить твою ферму.
– Так это совсем другое дело.
И американец навел пистолет на окно – стекло в нем Загорский уже выбил для удобства стрельбы. Однако руки у Джонсона так дрожали – то ли от возбуждения, то ли от алкоголя, – что позволить ему стрелять было бы самоубийством.
– Да он так нас самих перебьет, – заметил Ганцзалин, который уже открыл прицельную пальбу через левую заднюю дверь вагона.
– Очень может быть, – согласился Нестор Васильевич. – Но без третьего стрелка нас некому прикрывать.
– Дайте пистолет мне, – вдруг сказала Габи.
Загорский посмотрел на нее внимательно: а раньше вы держали в руках оружие?
– Приходилось, – коротко ответила Габи.
Раздумывать было некогда: их уже поливали беспорядочным огнем бандиты, скачущие за поездом. К счастью, ханьцы были неважными наездниками, и прицельную стрельбу на полном скаку вести им было трудновато. Загорский забрал револьвер у американца и дал его барышне.
– Ну, ни пуха, ни пера, – сказал он по-русски, перед тем как начать стрельбу.
– К черту, – отвечал Ганцзалин, выцеливая очередного конного разбойника.
Габи, конечно, стреляла не так метко, как Загорский и Ганцзалин, но она прикрывала правую часть вагона, не давая врагу подскакать поближе и прицелиться. Под этим прикрытием слуга с господином открыли такой беспощадный и меткий огонь, что уже спустя пару минут всадники армии Бай Ла́на стали отставать.
