Загорский посмотрел на Ганцзалина. Вот видишь, говорил его взгляд, они не могут.
Стрельба за окнами усилилась. Эл пришел в себя, оторвал голову от стола и с недоумением озирался по сторонам. Ганцзалин повысил голос.
– Мы не будды и не бодхиса́ттвы, у нас не получится спасать всех встреченных на пути бездельников, – сказал он с яростью.
– Наверное, не получится, – согласился Загорский, – но попробовать все-таки стоит.
И он решительно пошел к выходу. За ним ринулись Ганцзалин и карлик.
– Что случилось? – язык во рту Джонсона ворочался с трудом.
– Нас атакуют, – коротко отвечала Габи.
– Команчи?
– Хуже – китайцы, – и фройляйн Шлоссер устремилась за Загорским.
Секунду Эл смотрел им вслед, потом закричал жалобно:
– Погодите… Не оставляйте меня одного. Желтопузые снимут с меня скальп, а на улице холодно, голова будет мерзнуть.
Не без труда он поднялся из-за стола и, пошатываясь, двинулся к выходу из вагона-ресторана. Пока он еще только с трудом обуздывал заплетающиеся ноги, Загорский, карлик и Ганцзалин уже добрались до своего купе.
– Сколько у нас пистолетов? – спросил Нестор Васильевич.
– Как обычно – четыре, – отвечал помощник.
– Патроны?
– Армию не перебьем, но на роту хватит.
Подоспевшая Габи осведомилась, неужели они собираются отстреливаться? Загорский, заряжая пистолеты, кратко отвечал, что другого выхода нет: если, конечно, она не хочет быть изнасилованной и убитой.
– Он шутит? – спросила фройляйн с ужасом.
– Нет, – сухо отвечал Ганцзалин. – Когда речь об изнасилованиях, господин никогда не шутит.
За окном слышны были выстрелы, шальная пуля залетела в купе и расщепила багажную полку. Взгляд Нестора Васильевича упал на Цзяньяна-гоче.
– Стрелять умеете? – спросил он. – Я дам вам парабеллум.
Карлик сделал оскорбленный вид и заявил, что буддист не осквернит рук своих кровью.
– В таком случае не мешайтесь под ногами, – посоветовал ему Загорский и пошел к последнему вагону, держа в руках два пистолета. За ним нес ящик с патронами Ганцзалин. Следом бежала Габи, за ней с трудом поспевал Эл.
– Куда мы бежим? – изумленно спрашивал американец, хмель из него быстро выветривался.
– На войну, – смело отвечала девушка.
– Война? Какая война? Между Севером и Югом? Так она давно закончилась.
По дороге они не встретили ни одного иностранца – все забились в свои купе, откуда раздавались испуганные голоса. Китайцы, ехавшие в последнем, общем вагоне, под тенькающими пулями залегли на пол и закрыли головы руками.
