с Януковичем еще в 2012 году, когда он начал вести переговоры об экономической ассоциации с Евросоюзом. Не было бы всей этой трагедии, породившей антирусскую Украину, если бы Путин проявил присущую ему в прошлом трезвость и увидел утопизм навязчивой идеи Сергея Глазьева принудить Украину к участию в Таможенном союзе. Вообще надо понимать, что страны с единовластием их вождей вообще не в состоянии проводить последовательную, долговременную стратегию.
Всевластие случайности является обратной стороной всевластия наших русских руководителей. Пришел к власти в СССР Горбачев, который захотел невозможного – соединения демократии со сталинской системой, – и советский строй рассыпался за несколько лет. Глубоко убежден, что, если бы Ельцин вместо силовика Путина с его ностальгией об утраченной великодержавности сделал бы своим преемником успешного хозяйственника Егора Строева, привязанного всей своей душой к земле, то у нас была бы совсем другая история. Я уже не говорю о том, что если бы Ельцин рискнул сделать своим преемником Евгения Примакова, друга Киссинджера, то не было бы сегодня второго издания «холодной войны». Я не настаиваю на том, что без Путина жизнь русского человека стала бы лучше, но я точно убежден, что не будь его, у нас была бы совсем другая история. Да и Путин, на мой взгляд, в «нулевые» был каким-то другим человеком. Да, он в мюнхенской речи напоминал Западу о традиционной русской «привилегии» проводить независимую внешнюю политику. Но, помните, при всем при этом он говорил, что мы сегодня осознаем, что мы другие, чем в СССР, что у нас совсем другие экономические и социальные возможности. В мюнхенской речи Путин гордился тем, что русский человек сам, по собственной воле, разрушил Берлинскую стену во имя того, чтобы прийти в мир демократии, свободы и ценности человеческой жизни. А сегодня, как мы видим, он любит рассуждать о том, когда и при каких условиях он даст команду уничтожить все человечество. На мой взгляд, есть что-то трагическое, опасное во всех этих настроениях современной России и ее руководителей.
Кстати, планировать новое издание «холодной войны», нечто, подобное нынешней игре ядерными мускулами, на самом деле было рискованно. Не всегда и не во всех случаях русский человек, оказавшись в осажденной крепости, проникается пламенной любовью к лидеру страны. Помните, в начале войны с гитлеровской Германией более 3 миллионов советских солдат «по велению сердца» сдались в плен на милость противника. Не следует забывать и то, что еще совсем недавно в России царили совсем другие настроения, совсем недавно люди приговаривали: «Лишь бы не было войны!» Сам по себе факт, что после присоединения Крыма настроения изменились коренным образом и появилась готовность (не знаю, насколько она глубоко сидит в современном человеке) погибнуть во имя того, чтобы «дать по морде зарвавшимся америкосам», является неожиданным, пока что труднообъяснимым. В нынешнем российском патриотизме есть много иррационального, на мой взгляд, крайне опасного и болезненного. В какой-то степени Путину и нынешней власти просто повезло: оказалось, что сегодня как никогда русский человек готов жить в осажденной крепости и переносить все тяготы начавшегося активного противостояния с Западом. Правда состоит в том, что ядерный электорат Путина, который принес ему чемпионские результаты на мартовских президентских выборах, оказался «ядерным» еще и в том смысле, что смело смотрит в глаза возможной гибели России и всего человечества.
