И, сохраняя в своей душе этот радужный образ антикоммунистических перемен начала 90-х я, как и многие представители интеллигенции, очень болезненно воспринял, по сути, реабилитацию ЧК, которая прозвучала в интервью Александра Бортникова «Российской газете» (26.12.2017). Все дело в том, что в этом интервью нынешний руководитель ФСБ Александр Бортников смотрит на историю своей организации, особенно на все, что связано с ЧК и НКВД, глазами советского человека, человека, исповедующего советские ценности и глубоко убежденного, что по-другому, без большевиков и без деятельности созданной ими ЧК, Россия не смогла бы сохраниться в ХХ веке. Скажу сразу: на самом деле в этом интервью оправдывается не столько ЧК, сколько ленинский «великий Октябрь» и стоящая за ним марксистско-ленинская идеология.
И я действительно до своего спора с Владимиром Соловьевым считал, что Александр Бортников как руководитель Службы безопасности уже якобы новой, некоммунистической России, допустил политическую ошибку, настаивая на преемственности своей организации с созданной Лениным 20 декабря 1917 года ЧК. На мой взгляд, сегодня Александру Бортникову надо было говорить о прямо противоположном, что не может быть ничего общего между ЧК, ленинским «карающим мечом революции», между организацией, которая служила делу борьбы с врагами большевизма и воплощала в жизнь марксистское учение о «революционном терроре», и нынешней Службой безопасности, которая по конституции новой России должна была бы защищать прямо противоположные ценности, должна была бы защищать несомненное право человека на жизнь, на достоинство, на ценности свободы. Ведь мы сегодня живем в новой России, в которой, согласно Статье 2 нашей Конституции «человек, его права являются высшей ценностью», мы живем в стране, где, согласно Конституции, «признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». Ведь ЧК Дзержинского была создана совсем в другой стране, где, как говорил вождь и архитектор Октября Лев Троцкий, главным завоеванием революции является ее право «на жизнь ее граждан», право физического уничтожения врагов революции. ЧК возникла в тот момент, когда друг и соратник Владимира Ленина Григорий Зиновьев говорил, что те «десять миллионов, которым мы, большевики, не имеем, что сказать, должны быть уничтожены». Как же, с моей непросвещенной точки зрения, можно забывать о той идеологии, которая стояла за созданием ЧК, об исходной античеловеческой сути этой организации?
