Мы сели за один из свободных столов. Все фигуры были уже расставлены по своим местам. Мой оппонент с чувством достоинства предложил мне выбрать цвет стороны самому, Я сел за белые. Игра началась. Я не больно-то следил за доской, пропуская взглядом ходы противника, и ставя свои фигуры как попало. Мне больше было интересно наблюдать за этим парнишкой. Глаза его светились от азарта и гордости за самого себя, что он может раз за разом снимать моих солдат с доски. Не думаю, что в его жизни есть ещё какие-либо моменты, где он мог бы вот так повысить свою самооценку. Не хотелось лишать его этого счастья.
Не успев заскучать, Я проиграл эту партию и ничуть не расстроившись, пожал руку своему сопернику.
— Спасибо за игру, Том, достойно сражался! — говорит он мне голосом, переполненным энтузиазма, тряся мою руку, обхватив её своими обеими.
— Ага, типа того.
Вытащив свою ладонь из цепкого рукопожатия, Я подхожу к бару. Налив себе чашечку своего привычного крепкого кофе, Я присаживаюсь за свободный шахматный столик, который стоял немного в отдалённости от основного скопления гостей. Перекинув ногу на ногу, Я тихонько потягивал обжигающий нёбо эспрессо и думал о таких вещах, о которых вслух говорить и смешно и стыдно. И это не пошлость и не страхи, это обман момента.
Как часто приходилось читать в книгах или смотреть в фильмах такие моменты, когда главный герой, взяв чашечку крепкого чёрного никем не любимого кофе, сел в самом отдалённом углу кафе, а на коленях у него лежит маленький томик Хемингуэйя. А кофе, который он пьёт, потому не любим никем, потому что все вокруг обычные серые потребители, не могут уловить истинный вкус, который рождается только в момент отстранённого созерцания. А он может, он пьёт и ловит тот самый момент, и, возможно, только он сейчас догадывается о том, что этот кофе любим им одним, и уже по этой причине он чувствует себя одиноким. «Чёрт побери, как поэтично!» — удивляюсь Я своим сладким мыслям.
Он медленно отхлёбывает из своей чашечки и искоса наблюдает за происходящим. Ему вроде как всё равно на всё, на окружающих его людей, на то, что происходит в центре событий. Он просто пьёт кофе и смотрит, просто наблюдатель. И ему не важно, смотрят ли на него сейчас люди, думают ли о нём, восхищаются ли им. А они восхищаются.
Группа молодых девушек, которые сидят в углу того же Парижского кафе, иногда поглядывают на него и тихо хихикают. Они думают: «Какой интересный молодой человек, ему всё равно на этот мир. Он одинок, и единственный друг в этом мире — это его книга. Он, наверное, невероятный романтик, но об этом никто не знает, так как ему некому об этом сказать». Самая красивая и смелая девушка из всех, в конце концов, встанет из-за своего столика и нерешительно подойдёт к нему, присядет рядом и неуверенно о чём-нибудь спросит. Но ему будет всё равно, он мельком одарит её своим пустым, задумчивым взглядом, что-то ответит сухим, но вежливым тоном и продолжит наблюдать за происходящим дальше. Девушка ещё немного посидит рядом, пытаясь узнать о нём побольше, но осознав, что это бесполезно, оставит на столике свой номер телефона и, тихо попрощавшись, уйдёт. А он в свою очередь не придаст этому никакого значения. Лишь только уходя из кафе, когда его чашечка кофе будет осушена, а томик Хемингуэйя прочитан, он ненароком заметит оставленный этой девушкой номер телефон, положит его в свой бумажник и забудет. Ну, а потом, совсем случайно обнаружит его в ту минуту, когда его душа будет перенасыщена болью. Он встретится с ней и в перспективе после пары свиданий утопит свою боль в чувственной страсти её пышной груди.
