«Благими намерениями выстелена дорога в ад», — говорили твои древние. Суть этого также и в ложной жертвенности. Созидая благо, идущее от разума, от Лукавого, вы забываете про то, к чему вас стремит ваше сердце. Живя мыслями об общественно-признанной добродетели, вы избегаете Пути, конец которого именно та цель, ради которой вы явились в Мир. И следуя таким «благим намерениям» всё, куда вы стремитесь, это только та точка, из которой вы всё начинали. А как сказал один муж прошедший свой Путь, — «Повторение одного и того же действия, надеясь на изменение результата, есть Безумие».
Я люблю тебя, Еремей, люблю крепкой родительской любовью. Твоя душа страдает от Лукавого, из-за того, что вокруг тебя слишком много властных людей, слова которых ты воспринимаешь как «честное», ты учён и в твоей голове много мыслей, ты добр и поэтому Лукавому так легко толкать тебя на поступки, которые ты не хочешь совершать. Но при этом ты хочешь жить, ты хочешь выжить и принести миру то, что суждено принести именно тебе. Внутренние терзания и слёзы на Пути, слушая своё сердце, вот что есть благое самопожертвование, а не жертва себя во имя хвалы окружающих. И даже если бы ты спас ту женщину ценой своей жизни, и люди восславили твоё имя, как благого героя, посмертно, ты бы не закончил свой Путь, и не принёс Истинной добродетели в Мир. Осуждение тебя Лукавым, есть один из первых признаков правильного Пути.
Поэтому всё изменится, Еремей, так же, как меняется Всё. Слово, рождённое мыслью, не принесёт больше Истины толкающей на Путь, ибо в нём Лукавый. Только голос сердца и поступки, вызванные этим голосом, смогут наставить мир на Путь. Я хочу, чтобы ты, Еремей, был одним из тех, кто через молчание будет нести людям Понимание Истины. И пусть Понимание, так же как Лукавый не будет иметь объективной сущности, пусть оно, как энергия, будет проникать во всё настоящее, постепенно распространяясь и подавляя Лукавого в сути своей. Не ты первый Еремей будешь нести немое Понимание в Мир, не ты и последний.
Еремей не мог остановить своих слёз и наполнить свой разум хоть одной мыслью. Он с благоговением созерцал образ Оленя, великого, чьи рога возвышались над кронами сосен веко-жителей, светлого, сущность которого была наравне с Солнцем, но при этом не ослепляла глаз.
— В Мире нет места разности между трактовкой слов людей, идущих по Пути, но есть место обрядам. Обрядность не рознит народы, а добавляет осознанности движению учения. Обрядность, как практика немым словам, даёт человеку ощутить на себе вес учения и поэтому Я не лишаю человечество обрядности на Пути новой Духовности.
