Он переходит улицу, ныряет в подворотню. Совсем темно — только пропечатаны светом окна четвертого этажа. Мигают звезды — россыпью. Скрипит и бьется ржавая пружина. Он поднимается выше — у бабы Риммы — дешевый самогон.
На обратном пути его избивают молодчики, смеются и крутят ногами, как на шарнирах, вскрикивая по-модному: «Кий-Я!» — по-китайскому.
Его лицо-тело в ранах и ссадинах. Рассказывает он шамкая — шам — шам — шу — рин — дайте, мне — бесплатно — маргарин — жарить блины — печь пироги. Но что это я? Рифмы плету — плюю — кровью — шамкаю.
В комнате полумрак. Рядом что-то лепечет пьяная женщина. Тянет тонкие руки, ищет среди окурков — хабарики. Бегут, разбегаются по столу тараканы.
Над пьяной женщиной, пьяным мужчиной, тараканами — стоит бледный юноша. В отвращении морщится. Зовут его Павлик — Дед Мороз ему родственник. В отвращении смотрит, как целуются собака и пьяная женщина. Внутри ненависть.
Пьяный мужчина протягивает кулак, там — смятая. Юноша кивает — разворачивает — разворачивается. Уходит.
И уже не возвращается.
Сидит в кофейне, тратит смятую, щипает за жирные ляжки студенток. Жалеет себя…
… просыпаешься. Облегченно вздыхаешь — сон — всего лишь сон.
Но на хрен такие сны!
Как мало сюжетности в этих моих последних днях. Сны, мечты, пространные размышления. А не напиться мне сегодня.
— Айвар, что сегодня делаешь вечером?
— А, что где-нибудь кто пьет?
— Собственно, есть предложение.
Походит Димка Носко, Саня Жеболаев — у каждого в ушах кнопки наушников — слушают жесткие басы «Metalicа» — наушники из ушей выпрыгивают:
— Ага, и мы не против! Куда идем?
В своем малиновом пиджаке подплывает Вадька Гусев:
— Весну нужно отпраздновать.
Тут же Эдвин:
— Не, ребята, не ко мне! У меня все двери досками заколочены, на коврике спит старушка с ружьем.
Выныривают из объятий Вовки Гусятина Вика и Шишка:
— Мальчишки — мы с вами!
Олег Луканов крутит ключами от новой машины, подаренной папой:
— Все вы не поместитесь — так бы можно было бы сгонять в Палангу.
— На хрен, Палангу! Давайте на море!
— Холодно!
— Или в городской парк.
— Можно!
— Поехали!
Звенит звонок на последний урок — музыка. Все дружно проходят мимо кабинета музыки. Спускаемся в фойе первого этажа, выламываем входные двери, на мгновение ослепляет солнце, от свежего воздуха в головах уже хмельно. Прогуливаем всем классом полностью. Дана должна быть рядом. И правда, поворачиваю голову, она как раз краешком глаза поймала мое движение и тоже смотрит на меня. Я, не будь дураком, улыбаюсь, но загораживает её пингвин нашего класса — Ермолаев — существо из параллельного мира — и мне не поймать её ответную улыбку. А чертов Ермол плавно шагает себе, и в свой пушистый ус не дует. Хлопает своими пушистыми ресницами, женственно и призрачно так улыбается. Я вам говорю, он точно — под цвет безоблачного неба.
