Анна моему появлению откровенно удивилась. С нашей последней встречи эта высокая фигуристая деваха заметно похудела, и в обтягивающем свитере, коротенькой мини-юбке и лосинах смотрелась ещё привлекательней прежнего. Немудрено, что Гуревич на такую обёртку клюнул. Опять же — седина в бороду, бес в ребро.
— Андрей по делам уехал, — заявил я, шмыгнув носом, — меня попросил ваучеры сдать.
— Вот оно как… Понятно. — Анна перестала таращиться и деловито уточнила: — Сколько принёс?
— Три.
Я кинул на журнальный столик приватизационные чеки и оглядел мебельный отдел. Освобождённый Воробьём угол пустовал, но как раз это обстоятельство нисколько не удивило. Изначально никаких сомнений не было, что выперли его отсюда отнюдь не из-за нехватки свободного места.
Аня выложила передо мной жиденькую стопочку банкнот, и я даже пересчитывать деньги не стал, просто разворошил купюры, раздвинув их в разные стороны. Две по пять тысяч, две по сто рублей. Всё.
— А остальное? — уточнил я.
— Какое остальное? — округлила глаза Анна. — Серёжа, цена на ваучеры упала, теперь по три четыреста принимаем.
Тратить время на пустые препирательства я не собирался, вот и сгрёб со стола ваучеры, сложил их надвое и сунул во внутренний карман куртки.
— Не пойдёт.
— Что значит: не пойдёт?! — взвизгнула Анна. — Вы для нас ваучеры скупаете!
Обороты «принимаем» и «для нас» на простые оговорки нисколько не походили, но я не стал акцентировать на них внимание, просто сказал, поднимаясь:
— Не крепостные же.
— Вы у Романа Марковича деньги взяли! И машину его используете!
— Как взяли, так и вернём. Роману Марковичу. А машина и своя есть. Ань, ты пойми: мы-то найдём, кому ваучеры сдавать, а деньги Гуревича без движения лежать будут. С нынешней гиперинфляцией — ничего хорошего.
Анна тоже вскочила на ноги.
— Серёжа, так не пойдёт!
— Именно, что не пойдёт, — подтвердил я. — Пацаны весь день на морозе мёрзли не для того, чтобы в минус уйти. Они больше заплатили, чем ты предлагаешь.
— В следующий раз сами меньше платить будут!
— В следующий раз — будут, — спокойно кивнул я, не позволяя проявиться раздражению. — А эти мы кому-нибудь другому сдадим.
Аня подбоченилась.
— Не выкручивай мне руки!
Честно говоря, ссориться с этой сукой нисколько не хотелось, но и сдать назад я уже не мог.
— Никто тебе руки не выкручивает. Роман Маркович нас об изменении цены выкупа всегда заранее предупреждал, а ты чего молчала? Вышла бы — сказала пацанам, чтобы в убыток себе не скупали, проблем бы не было.
