Я на такую безыскусную уловку не поддался и помотал головой.
— Не стоит все яйца в одну корзину складывать. — Усмехнулся и припомнил слова соседа, с которыми тот занимал деньги: — В конце концов, у меня в отношении Зинки серьёзные намерения, а это всё ради семьи. Так?
— Так, — подтвердил Борис Ефимович и хлопнул мясистой ладонью по столу. — Хорошо! Возвращаемся к нашим баранам! Сколько за ваучеры хочешь?
— Двести шестьдесят тысяч, если по номиналу.
— Скажешь тоже: по номиналу! — немедленно взвился сосед. — Перекупы их по три-четыре тысячи берут!
— На то они и перекупы. Дальше сдают дороже.
— Серёжа, даже на бирже восемь тысяч — потолок!
Я надкусил печеньку и спокойно пожал плечами.
— Девять, на самом деле. Плюс вам ещё доллары на рубли менять, а это и риск, и потери на комиссии. Чисто по-семейному отдам себе в убыток за девять тысяч. На акции-то я их по номиналу сменяю, а наличка у меня ещё будет. Гуревич за аренду двадцатого числа рассчитается. Тут вам прямая выгода.
— Давай по восемь?
— По девять, Борис Ефимович. По девять. Вы на ровном месте двадцать шесть тысяч заработаете и при этом не нужно будет доллары непонятно кому сдавать с риском по голове получить и без денег остаться.
— Ты б меня прикрыл!
— Прикрыл бы. Но лучше до такого всё же не доводить, не так ли?
Сосед тяжко вздохнул, поднялся из-за стола и покинул комнату. Минут через пять вернулся, принялся отсчитывать на стол пятидесятидолларовые купюры, под конец присовокупил к ним двадцатку.
— Пятьсот двадцать копейка в копейку.
— Центр в цент, — пошутил я, убирая деньги, и поскольку чай к этому времени уже успел допить, засобирался домой, но не тут-то было.
— И вот ещё что, Серёжа, — придержал меня Борис Ефимович, — Софья вчера на родительское собрание в школу к Зинке ходила, вернулась вся в растрёпанных чувствах. Трояк у нашей деточки по истории корячится. Ты уж будь добр, повлияй на неё.
Я неуверенно повёл плечами.
— Одна тройка — не трагедия ещё.
— Аполитично рассуждаешь, — покачал головой сосед. — У Зинки сроду троек не было. С тобой дружить начала — и вот. Мысль продолжать надо?
— Не надо. Поговорю с ней.
— Поговори. А то мне Софья уже всю плешь проела. Так и до язвы недалеко.
Мы вышли с кухни в коридор, и я расслышал донёсшийся из детской комнаты напев:
Эй, ямщик! [1]
Борис Ефимович горестно поднял к потолку глаза.
— Уроки она учит!
Тут-то я и поспешил выскользнуть за дверь. В квартире надолго не задержался, только запрятал валюту и ваучеры в тайник, натянул турецкий свитер, надел кожаную куртку да сунул в карман газовый револьвер. Шарф, чёрная вязаная шапочка, перчатки — всё, к выходу готов.
