На землю.
И рядом тяжело бухает копыто. Как тогда… совсем как тогда. Страх сковывает. И Теттенике сворачивается в клубок. Она понимает, что нужно уходить, что пока ей везет и лошадь…
Она не успевает додумать.
Лошадь хрипит.
И… падает.
На нее.
И течет что-то горячее, очень горячее. Теттенике бы закричала, если бы могла, но она не могла. Она просто сидела и ждала.
Чего?
Чьи-то сильные руки вздернули её. И покрывало отбросили. И тряхнули.
– Жива? – голос снова далекий и злой. Теттенике втянула голову в плечи. – Больно?
Никто никогда не спрашивал, больно ли ей. И не щупал. Нельзя щупать девушку, если она не жена и даже не невеста.
– Где ударила?
Темные глаза смотрят строга, но злости в них нет. А… что? Беспокойство?
Теттенике качает головой.
– Не… уд-уд… – она замолкает, понимая, что не способна произнести ни слова.
– Испугалась?
Нельзя признаваться в страхе. И слабость показывать. Её слабость – слабость всего рода. Но она кивает.
– Ничего, все хорошо, девочка, – её, наконец, отпускают, но она не способна стоять, и этот человек… кто он? Кажется, один из женихов, но незнакомый, а стало быть, не такой знатный и важный, чтобы имя его было произнесено отцом, не позволяет упасть. – Тише, сейчас…
Её подхватывают на руки.
И несут к помосту.
Краем глаза Теттенике успевает увидеть лошадь. Та вытянулась на песке, такая красивая и… мертвая? Ее глаза были широко распахнуты, а вокруг разливалась лужа крови.
– Не смотри. Не надо. Лошадь обезумела. Пришлось выбирать, – сказали ей. А Теттенике подумалось, что отец предпочел бы другой выбор.
Её возвращают.
Брату.
– Живая? – тихо спрашивает Танрак и кивает тому, другому. – Спасибо.
Воин. Не слишком молод. И собой не сказать, чтобы хорош. Его кожа темна и шрамов на ней множество, но нет ни украшений, ни зубов зверей, ничего-то, кроме, пожалуй, тонкой золотой пластины с синим камнем.
Тамга?
И выходит, что он…
– Спасибо, – у нее все-таки выходит заговорить, хотя появляется чувство, что рот заполняет слюна. И вкус у нее неправильный.
Не такой.
Вкус крови.
– Как… вас зовут, – она успевает спросить до того, как подходит отец. И ответ получает.
– Улмар.
Это означает Сильный.
Он и вправду силен. И еще воин. Это Теттенике поняла, но… Улмар отступает с поклоном, правда, в нем нет поспешности да и глубины не хватает. Но отец слишком зол, чтобы обратить внимание на подобные мелочи.
– Убери её.
Это звучит резко.
И Танрак не спорит. Он уносит Теттенике и остается с ней в шатре, где девочки расплетают косы и оттирают с кожи лошадиную кровь. Он сидит и молчит, и не обращает внимания на недовольное шипение старухи. А та рада. И радости не скрывает.
