На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД | страница 48

Чекист Яков Беленький. Фотография 1930-х годов

Мирон к интеллектуалу Домбровскому в подчинение попал – человеку неискреннему, с хитрецой, о котором еще в 1921 году знаменитый чекист Яков Петерс отзывался: «Дает возможность приютиться вокруг себя разным проходимцам» [3]. Это про него стишок сочинили:

Вячеслав Ромуальдович не только с писателем Маршаком коньяк пивал, но и с композитором Шостаковичем на фортепьяно в четыре руки игрывал. А гостеприимная хозяйка кабинета приглашала молодых литераторов – Даниила Хармса, Николая Заболоцкого, Александра Введенского, Евгения Шварца, Николая Олейникова. Последний такие строчки ей посвятил:

(Бедный Олейников и подумать не мог, что в 1937 году ему расстрельную «квитанцию» Перельмутр выдаст, а потомок героя Парижской коммуны Домбровский, командуя областным управлением НКВД, наведет страх и трепет на тверскую землю.)

Чекист Вячеслав Домбровский. Фотография 1930-х годов

Занимаясь музыкой и бражней, Вячеслав Ромуальдович не забывал между делом «сражаться» с заграничным «Братством Русской Правды», боевые знамена которого освящали белый атаман Краснов и писатель Амфитеатров. В своих листовках «братья» призывали:

«Дьявольская власть красным кнутом решила выбить из нас Христову веру. Закрывают храмы, жгут святые иконы, запрещают божественные службы. Хотят сделать из народа тупой, бессознательный скот без Бога, без чести и без совести. Хотят убить в нас Русскую душу. Не быть тому! Вставай, кто в Бога верует! Кровью и огнем покажем комиссарам: жива Русская душа и мы, христиане, сатане не подданные» [4].

Через пограничную речку Сестру тайно переправлялись эти листовки и доставлялись доктору Улановскому – единственному «брату» в Питере. Когда-то он, приглашенный комендантом Петропавловской крепости, врачевал арестованных царских министров, а за ними – министров Временного правительства. Теперь же, став глубоким стариком, принимал у себя на дому ночных гостей с той стороны да писал на досуге антисемитские стихи, которые печатались в эмигрантских газетах под псевдонимом Макар Прозревший.

Дом № 36 на Загородном проспекте, где находилась конспиративная квартира «Братства русской правды». Современная фотография

Гадкого стихотворца Мигберт выследил: потребовал арестовать. Остановился «черный воронок» у дома № 36 на Загородном проспекте, да было уж поздно – старик скончался с «братской» клятвой на устах: «Коммунизм умрет, Россия не умрет!» Мирон со злости ограбил плачущую вдовушку – забрал последнее: дамские часы фирмы «Леврет», дамский браслет с розовым камнем, запонки с бирюзой, золотые монеты царской чеканки. А листовок так и не нашел!