Летом 1988 года я прочел автобиографию Франсуа Жакоба «Статуя внутри». Жакоб рассказывает о том, как будучи юношей, он решил покинуть Францию и сражаться с Гитлером, несмотря на перемирие и существование «нейтральной» петэновской Франции. Жакоб ясно видел положение дел; он чувствовал, что правильно, а что нет, и поступал согласно этому чувству. Мои впечатления были другими. О многом из того, что произошло, я узнал только после войны — из статей, книг, из телеэфира, а те вещи, которые я замечал, на меня либо вовсе не производили впечатления, либо влияли спонтанным образом. Я помню их и могу их описать, но тогда у меня не было контекста, чтобы их осмыслить, а также не было целей в жизни, опираясь на которые я мог бы судить об этих событиях.
14 марта 1938 года (а может быть, пятнадцатого?), в день приезда Гитлера в Вену, я отправился на свою обычную прогулку в сторону центра города. Я сумел продвинуться не очень-то далеко. Некоторые улицы были перекрыты полицией, другие запрудили восторженные зеваки. Казалось, что город охватила какая-то религиозная горячка. Крайне удрученный, я вернулся домой. Мой отец слушал трансляцию по радио, а я пытался выключить передачу, потому что она мешала мне читать. (Это была вечная борьба — папа обожал новости, мне же было на них совершенно наплевать.) Для меня немецкая оккупация и война, которая последовала за ней, были неудобством, а не моральной проблемой, и мои реакции были производными от случайных настроений и обстоятельств, а не результатом ясного взгляда на мир.
Поэтому я превозносил британцев, когда мама, отстаивая популярную линию, проклинала их на чем свет стоит. У нас произошла огромная ссора. В то же время я написал и поставил фарс, сыграв в нем одну из ролей, — эта пьеса была пародией на Палату общин (я изображал Чемберлена с его вечным зонтиком; мне было пятнадцать). Я покинул собрание гитлерюгенда, сообщив, что мне нужно идти на мессу — это вызвало удивление, насмешки и даже гнев (на мессу я идти не собирался; я просто выбрал самое возмутительное оправдание, которое мог выдумать). В других случаях я просто подчинялся приказам; например, я ходил по домам прогульщикрв, чтобы привести их на встречу (это удавалось мне не всегда; некоторые родители просто вышвыривали меня с порога). Когда папа купил «Майн Кампф», я зачитывал его вслух на семейном собрании. «Что за смехотворный способ строить аргументацию, — думал я, — грубый, то и дело повторяющийся — больше похоже на гавканье, чем на человеческую речь». Тем не менее я закончил сочинение о Гёте (заданное в школе), связав его с Гитлером
